Боевые дни - [21]
— Нет, это «Кохутек», — ответил мальчик.
— Кохутек? — тревожно переспросил прохожий, ничего не понимая.
— Да. Запрещённый.
— Запрещённый кохутек, — с испугом прошептал прохожий и поспешил уйти.
А около дома бурлила толпа.
В самом здании уже давно начался митинг. Но там набилось столько народу, что остальным пришлось стоять на улице.
«Остальных» набралось больше трёх тысяч. Им ничего не было слышно.
Тогда они решили организовать свой митинг.
И тут же на улице открылся митинг протеста против запрещения «Кохутека».
Выступали дети, выступали их родители, выступали коммунисты и беспартийные.
Напрасно полиция пыталась разогнать митинг.
Ей это не удалось.
И до самого вечера раздавались возгласы:
— Да здравствует «Кохутек»!
Так неудачно закончилось запрещение «Кохутека».
«Кохутек» — это значит «Петушок». Так называется выходящий в Чехословакии детский журнал, вроде нашего «Робинзона».
Сейчас вся страна узнала о «Кохутеке».
О нём пишут газеты, о нём говорят ораторы, из-за него спорят на митингах.
«Кохутек» — маленький скромный журнал с красным петушком на обложке.
ПОЛЁТ ПАРАШЮТИСТА ЕВСЕЕВА
Евсеев приготовился к полёту. Он надел маску, застегнул последнюю пряжку и проверил часы. Товарищи помогли надеть ему парашют.
Сегодня Евсеев будет прыгать с самолёта. Когда самолёт поднимется на высоту семь километров, он вместе с парашютом бросится вниз.
Всё готово. Евсеев уже сидит в самолёте и кричит лётчику:
— Поехали!
В ответ заревел мотор, и машина рванулась вперёд.
Самолёт в воздухе. Евсеев глядит вниз. Люди на земле кажутся точками, дома — спичечными коробками.
Уже целый час прошёл с тех пор, как вылетел самолёт. Пора прыгать.
Евсеев снял меховые рукавицы, перебросил ноги за борт и стал на животе сползать с самолёта вниз. Руки у Евсеева сразу же окоченели, очки запотели, ему ничего не было видно.
«Буду прыгать вслепую», подумал Евсеев и оторвал руки от самолёта.
Но он не упал. Оказалось, что его запасной парашют зацепился за самолёт.
Он изо всей силы упёрся обеими руками в стенку самолёта. Верёвки лопнули, и Евсеев полетел вниз.
Он падал со страшной быстротой, быстрее, чем летит самый скорый курьерский поезд. Но Евсеев был спокоен.
Он не торопясь протёр очки, не торопясь надел их на нос.
Вдруг он почувствовал сильную боль в ушах. Тогда он запел песню, и боль сразу прошла.
Евсеев посмотрел на левую руку, где у него были привязаны часы.
«Ого, — подумал он, — я лечу уже целых девяносто семь секунд — надо приготовиться к встрече с землёй».
И он перевёл глаза на землю. До этого он совсем не смотрел на неё.
Евсееву показалось, что он никуда не падает, а всё время стоит на одном месте.
Зато земля со страшным рёвом несётся ему навстречу. Вот она всё ближе и ближе — ещё секунда, и будет поздно. Евсеев нашёл на груди кольцо от парашюта и дёрнул.
Со страшной силой его рвануло вверх.
Евсееву показалось, что у него вывернуты руки, повреждены плечи. Но это ему только показалось.
Его спасло то, что перед полётом он подложил себе под мышки волосяные подушки.
Евсеев посмотрел вверх и увидел, что парашют распустился.
Его несло на сосны и берёзы.
Очень трудно было спускаться между деревьями. И всё-таки Евсеев так рассчитал свою посадку, что парашют остался цел. Он только слегка накрыл невысокую берёзку.
Евсеев снял с берёзки парашют и вышел из лесу.
Навстречу ему бежали красноармейцы с испуганными лицами. Они видели, как падал Евсеев, как он скрылся за лесом с нераспущенным парашютом, и думали, что он разбился насмерть.
Через минуту подъехал доктор.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Прекрасно, — ответил Евсеев.
— Удивительно, — проговорил доктор. — Ведь вы пролетели, не раскрывая парашюта, целых семь километров!
О смелом прыжке Евсеева узнал весь Советский Союз.
Евсеев победил парашютистов всего мира. Он раскрыл парашют на высоте сто пятьдесят метров от земли.
В награду за свой подвиг Евсеев получил от Советской власти подарок — часы с надписью.
ПОРТРЕТ
(Рассказ школьника)
К нам в класс вошёл директор и сказал:
— Ребята, кто из вас хорошо рисует?
Все закричали:
— Орлов! Орлов хорошо рисует.
Орлов — это моя фамилия. Я сижу и молчу.
— Где же он? — спросил директор.
— А вон, — закричали ребята, — на самой задней скамейке сидит!
Директор повернулся ко мне и поманил пальцем:
— А ну-ка, Орлов, иди сюда.
Я подошёл.
— Вот что, — сказал директор, — ты портреты вождей рисовал когда-нибудь?
— Рисовал.
— А можешь ты портрет Кирова за три дня нарисовать?
Я подумал немного и ответил:
— Могу. Только мне надо уголь хороший достать. Я углем буду рисовать.
— Э, нет, — сказал директор, — углем рисовать не нужно. Чёрный портрет у нас и так есть. Нам надо портрет в красках сделать.
— А для кого рисовать надо? — спросил я.
— Да для нас же! — засмеялся директор. — Разве ты не знаешь, что через три дня у нас школьный праздник? Мы в этот день хотим у себя повесить большой портрет товарища Кирова.
— Отчего же вы в магазине не купите?
— Вот то-то и оно, — сказал директор, — что ни в одном магазине нет портрета Кирова в красках. И потом, мы хотим, чтобы портрет был нарисован нашими же учениками.
— Нет, — сказал я, — красками я рисовать не буду.
