Боевой 19-й - [55]

Корпус двигался по инерции, но она может иссякнуть внезапно, и тогда угроза окружения станет вполне реальной.

И вновь генерала мучает мысль о Воронеже. Она не покидала его во все время рейда. И если, не прорвавшись через Таловую на Лиски, он оставил Воронеж в стороне, направляясь на Москву, то сейчас движение на Воронеж диктовалось прямой необходимостью. Этой же ночью Мамонтов подтвердил приказ — о наступлении дивизии генерала Постовского на город Ефремов, имея основное направление на Москву, а через три часа отменил его и издал секретный:

«Четвертого сентября правой колонне генерала Постовского двигаться на станцию Касторная и далее на Воронеж, средней колонне — на Задонск—Землянск— Воронеж, и левой колонне — севернее Задонска, на Грязи и дальше — Усмань—Воронеж».

Оба, сотник Быльников и хорунжий Назаров, зорко следили друг за другом и присматривались к отряду.

Два казака, Додонов и Кучумов, проводили скрытую работу и тайно друг от друга ходили к сотнику.

Из конспирации Быльников вел с каждым отдельно секретные разговоры. Не подозревая об этом, они выполняли одну и ту же работу, взаимно проверяя друг друга. Быльников сверял донесения и контролировал обоих.

Накануне выступления из Ельца Кучумов зашел к Быльникову. Сотник сидел, откинувшись на спинку стула, и дремал. При входе Кучумова он приоткрыл глаза.

— Что скажешь?

— Дозвольте донести.. „

— Садись, Кучумов.

Сотник был хмур и слушал Кучумова, ‘опустив голову.

— Сегодня в ночь... — начал Кучумов.

— Хорунжий уходит с казаками на Дон, — кончил Быльников.

— Да, — подтвердил удивленный Кучумов.

— Кто с нами?

— Восемнадцать казаков.

— Мало.

— Но верных.

— Хорошо. В девять часов хорунжий построит сотню. Я вызову охотников в разъезд. Это сигнал.

— Слушаюсь. • Разрешите, узнать, — замялся Кучумов, — а отколь вам ведомо, что хорунжий...

— Ты вот о чем? — улыбнулся Быльников. — Потом сам узнаешь.

Кучумов ушел. Перед Быльниковым лежали часы. Он сидел, глубоко погрузившись в думы. Это было такое состояние, когда человек, решившись на что-то важное для него, с нетерпением ожидает назначенной минуты, торопит время и боится, чтобы не опоздать, иначе все задуманное рухнет..

Легкий стук прервал его мысли. Незаметно и тихо вошел Додонов.

— Девять, — сообщил он вполголоса.

Быльников встрепенулся и сказал твердо и решительно:

— Передай хорунжему, что я приказал построить сотню. .

Когда Быльников вышел к казакам, его встретил Назаров.

— Сотня построена, господин сотник. Какие будут приказания?

— Еду на Москву, — иронически ответил Быльников, — не желаете ли со мной?

— Нет, верно? — смутился Назаров.

— Ей-богу, на Москву. Вы, кажется, разочароват лись в ней, а напрасно. Хороший город.

Назаров растерялся и ничего не ответил. Он чувствовал, что Быльников издевается над ним, но не знал истинных намерений сотника. Быльников вскочил на лошадь.

— Станичники, в разъезд кто желает охотником?

Сначала двадцать человек, а затем еще десять построились отдельно.

— Ну что ж, счастливо оставаться, хорунжий. С благополучным возвращением на Дон.

Быльников козырнул и, быстро обернувшись к казакам, подал команду:

— Рысью за мной а-арш!

Тридцать всадников рванулись вперед и через несколько минут скрылись из виду. Назаров, широко открыв глаза, стоял в полном недоумении, поправляя на щеке черную повязку.

Он не спал всю ночь, боясь, что его планы побега на Дон раскрыты и что за ним сейчас неотступно следят. Его мучила мысль: кто мог донести, кто мог подслушать его сговор с Додоновым? .. .

— Додонов! — вскрикнул Назаров. — Он же и уехал с Быльниковым. Он, подлюка!

Назаров хватался за голову и проклинал себя. Как он мог так опростоволоситься, довериться казаку? Он прислушивался к каждому шороху, вставал и выходил на улицу. О побеге на Дон сейчас он даже и не помышлял.

Утром он узнал об изменении направления корпуса и о том, что Быльников уехал самовольно. Многие высказывали догадки, что сотник последовал благому примеру полковника Русецкого, но тут же ругали его за поступок, недостойный чести офицера. Назаров соглашался и в душе клял Быльникова и Додонова. Теперь он был убежден, что они ушли на Дон, так легко обманув и высмеяв его. Получив приказание следовать в головном отряде колонны генерала Постовского, Назаров рвал и метал.

— Ладно, я еще отыграюсь...

Покинув* Тамбов, Паршин двинулся со своей ротой в юго-западном направлении и через несколько дней вошел в пределы Воронежской губернии. После тяжелого поражения 358-го Богучаровского полка под Елань-Коленом, мамонтовцы еще до занятия Тамбова распространились на запад и север губернии, угрожая Воронежу и пытаясь перерезать железнодорожное сообщение с Москвой. Проходя через села и деревни, Паршин беседовал с крестьянами и видел, в каком беззащитном положении они находятся.

Он убедился в этом, остановившись на короткий отдых в селе. К нему подошел черноволосый, лет сорока пяти крестьянин, с густой, ровно подстриженной кудрявой бородой и спросил:.

— Вы далече путь держите, товарищ?

— А что вас интересует?

— Да вот, хотел с вами совет держать. Сядемте хоть тут, — опускаясь на бревно у хаты, предложил он.