БНР. Триумф побежденных - [45]

Позже Макар Кравцов (М. Костевич) вспоминал:

«В моей памяти встает образ Петра Кречевского как тихого, скромного человека с ворохом бумаг в руках: членскими мандатами на Первый Всебелорусский съезд в Минске… Позже, познакомившись ближе с ним лично, я услышал от него самого, что он — народник, был в российской партии социалистов-революционеров, до великой войны служил в банке, был старше меня всего на двенадцать лет. Однако его пышная, рыжеватая борода, чуть сутулая, чуть выше среднего фигура в старой шинели российского военного урядника, с зимней шапкой-папахой на голове, нехватка передних зубов во рту и по этой причине глухой теноровый тембр голоса при разговоре — все это делало его каким-то более старшим с виду. Во всей его тихой, скупой на слова личности таилась выразительная твердая воля идти до конца тернистым путем белорусского деятеля-мученика…»

Избранному 13 декабря 1919 г. председателем Народной рады БНР П. Кречевскому удалось вместе со своим заместителем В. Захарко избежать ареста, и они целый месяц оставались на нелегальном положении. Сменив несколько конспиративных квартир, они скрывались в подполье почти до середины января 1920 г. Причиной задержки стала жена П. Кречевского, которая полгода просидела в тюрьме в Смоленске и теперь должна была прибыть в Минск вместе с другими освобожденными большевиками заложниками. Как только это произошло, местные железнодорожники помогли главе Рады БНР вместе со спутниками покинуть город в опломбированном грузовом вагоне, в котором до этого перевозили лошадей. Через Несвиж, Барановичи и Волковыск, где им пришлось провести ночь прямо на полу железнодорожной станции, 21 января они добрались до Белостока. Спустя еще пять дней, с поддельными документами, руководители Народной Рады выехали в сторону Граево, где их на границе уже ждали знакомые украинцы, которые и помогли попасть на немецкую сторону.

П. Кречевский вспоминал:

«Немцы встретили нас весьма благосклонно, отвели на станцию в Граево и переправили под небольшой охраной в Лык, откуда мы уже как свободные представители белорусского народа выехали в Кёнигсберг и Берлин…»

Добравшись наконец 2 февраля до Берлина, они фактически берут на себя обязанности белорусского правительства. А уже 16 февраля В. Захарко шлет А. Луцкевичу телеграмму, в котрой требует немедленно публично отказаться выступать от имени председателя Рады министров БНР. В противном случае он пригрозил приравнять его в прессе к Бахановичу.[142]

Тюремное заключение самого В. Ластовского оказалось недолгим, и уже в конце января он вышел на свободу. Правда, ему пришлось прождать еще два месяца, прежде чем удалось выехать за пределы Беларуси. В апреле Ластовский на короткое время появился в Ковно, после чего выехал в Ригу, где, опираясь на поддержку эсеров в лице только что созданной Центральной заграничной рады партии, приступил к организации «революционного» правительства БНР.[143]

Пятый по счету кабинет министров Белорусской Народной Республики изначально задумывался как коалиционное правительство. В его состав вошли: В. Ластовский — премьер, Е. Белевич — министр финансов, Т. Гриб — министр внутренних дел, К. Дуж-Душевский — госсекретарь, Е. Ладнов — министр иностранных дел, Л. Заяц — госконтролер и А. Цвикевич — министр юстиции. Причем некоторые из министров заняли свой пост заочно.

Проблема, однако, была в том, что радикальная перестройка Рады министров БНР грозила полностью парализовать ее деятельность. Кроме того, у партии эсеров просто не оказалось необходимых кандидатов на все посты. В связи с этим 25 апреля 1920 г. Центральная заграничная рада партии приняла резолюцию, в которой соглашалась продолжить свою работу в правительстве БНР, даже если там будут представители и других политических течений:

«В случае необходимости в состав совета министров приглашаются отдельные лица по персональному принципу, что не влияет на установленную политическую платформу кабинета».

При этом особенно подчеркивалось:

«…любая конструкция правительства за границей или под чьей-либо оккупацией, вместо уже существующей, будет считаться вредной и недопустимой для нормального хода борьбы за белорусскую государственность…»

В результате пост военного министра получил К. Езовитов, однако последнее назначение было почти сразу отменено. Сам Езовитов все еще не оставлял попыток организовать национальную работу в Латвии. Правда, правительство этой страны, ссылаясь на военное положение, дважды отказало в просьбе открыть в Двинске отдел миссии БНР. Более того, посланные в Люцин для создания местных белорусских организаций сотрудники были арестованы и высланы. При этом один из членов миссии — Павчер, опасаясь возможных репрессий, даже сжег порученную ему белорусскую литературу, с трудом доставленную из Вильно.[144] К. Езовитов обратился с открытым письмом к Наивысшей Раде, в котором призвал последнюю отказаться от взаимных публичных обвинений и «обливания помоями», а борьбу между двумя правительствами клеймил как «предательство белорусского дела», причем с обеих сторон.

Раскол Рады, с одной стороны, привел к дезориентации национального движения, а с другой, позволил белорусам вести игру сразу в нескольких направлениях. Пока Наивысшая Рада выстраивала политику лояльного сотрудничества с Польшей и добивалась максимальных уступок в культурной сфере, белорусские эсеры вступили в переговоры с большевиками (что не мешало членам партии принимать польские субсидии из рук Рады как представителям белорусских культурных организаций).