Бляди - [27]
58.
Есть люди, которые почему-то думают, что кастинги Вудмана, да и не только его, — вполне реальное действо, спонтанное, без какого-то сценария и игры. Их уверенность по непонятным причинам крепка, и когда объясняешь, что все это подстава — начинают спорить зачем-то. Странные люди.
Есть и такие, которые уверены, что в т.н. инцесте участвуют действительно родственники, и что насилие тоже снимается реальное. Понятно, что человеку хочется верить в реальность происходящего на экране, так дрочится лучше, но не до фанатичности же.
Так вот, возвращаясь к Вудману.
То ли от избытка времени, то ли энергии мы решили поэксперементировать и снять импровизацию по типу вудмановских постановок. Никакого четкого плана, расписанного сценария, репетиций, дублей и прочего. И модель взяли неподготовленную.
Девушка Нина подходила идеально — в душе развратница, с виду скромница. Очень рвалась сниматься, но роли ей все не находилось, а тут сам Бог велел.
Позже, кстати, я узнал, что в восемнадцать лет она поменяла паспорт. Ее настоящее имя — Нино, наполовину грузинка, и всегда очень этого стеснялась.
Я звал ее Нинок.
Все актеры — красавцы как на подбор, а нужен гамадрил, похожий на Вудмана. Не гримировать же специально.
Решили использовать Вована. Он невысокий, толстенький, лысеющий, с волосатой грудью. Я давно заметил, что многие волосогрудые любят теребить свою волосню и приговаривать, — мол, женщинам нравится. Да и потрахать артисток он завсегда рад. Похотливое животное — это точно про него.
Нинок чуть сморщила свой горбатенький носик, и Вован, заметив это, показал ей кулак, — в пизду, дескать, засуну, будешь выпендриваться. Грубый мужлан, одним словом.
На камеру лизать не буду, предупредил сразу. Уговаривать не стали.
Включаем камеру. Как положено, пару минут интервью ни о чем. Голос за кадром — мой. Хоть у меня с дикцией все в порядке, но слышать свой голос со стороны мне не нравится. Вроде бы такое у многих, даже у профессиональных дикторов. Потом Нинок встает, вертится, виляет жопой, трясет огромными титьками и не спеша раздевается. Пытаясь делать это как можно эротичнее, но то, что опыта и сноровки нет, — очень заметно, выходит коряво.
Затем с минуту теребит свой секель, вскоре подваливает Вован и помогает ей в этом.
Далее она сосет. Тут загвоздка — встает у него не сразу, он все время оглядывается на нас, да и Нинок тоже, не привычна еще к камере. В общем, эпизод смазан.
От анала сразу решили отказаться.
После ротовой ебли Вован дрючит Нину в разных позах. При этом делает непроницаемое лицо, а она изображает райское наслаждение. Наигранность видна невооруженным взглядом.
Зато конец получился хороший — Вован кончил на грудь, Нинок эротично размазала по себе малафью и обворожительно улыбнулась в камеру.
Просмотрев отснятое, лишний раз убедились, что ничего хорошего в импровизированных съемках нет.
Однако прощелыга Руслан навешал кому надо лапши, в том ключе, это суперсложная съемка, очень хорошая актерская игра, чтоб все выглядело как чистая импровизация. И выручил за говноролик даже чуть больше, чем обычно.
Вован, узнав, что видео, не предназначавшееся на продажу, все-таки ушло на сторону, сначала пытался залупнуться. Но, услышав, что ему полагается актерский гонорар и даже премии чуток, вмиг подобрел и сказал, — обращайтесь, если что.
А Нинок впоследствии быстро приобрела все необходимые навыки и блеснула еще не в одном ролике.
59.
Наверняка каждый видел сцены с лизанием пяток и пальцев ног, а кто-то и практиковал. Не знаю, насколько в реальной жизни это действо сексуально, но на экране иногда смотрится неплохо.
А вот снять порою не так-то и просто.
Оказалось, что у артистки пятки никак не предрасположены к ласкам — грубые, немного потрескавшиеся. И так, и сяк, говорит, ухаживаю, кучу ванн всяких и кремов перепробовала — ничто не помогает.
Замазать даже не стали пытаться. Отказаться от эпизода нельзя, он один из ключевых в ролике. Искать дублершу — нет времени.
Смотрю на Верку — телосложение такое же, ноги похожи, только у Верки загорелые, у артистки бледные. Давай, говорю, куда деваться, я вообще свой хуй когда-то подставлял.
Сходила помыла ножки свои, намазала их каким-то чудо кремом, отчего они перестали казаться загорелыми, и легла.
Крупный план, начали, — и едва язык актера касается Веркиной ступни, она начинает биться в конвульсиях и ржать как лошадь. Пятнадцать секунд прошу потерпеть. Не могу, говорит, и все.
Че же делать, думаю, че же делать, ебучая щекотка.
Сажусь на нее сверху, голову накрываю подушкой, и держу полминуты. Бьется как эпилептик, скинуть меня пытается, даже укусить пробовала. Ничего, сняли все-таки, потом обрезали чуток и вышло пятнадцать секунд добротных эротичных ласк.
Кстати, опасно было, от щекотки можно и кони двинуть, — сердце встанет и все, приплыли.
Впоследствии монтажер пошаманил, сляпал все как надо. Посмотрели — отлично, я б сам не догадался, что ноги чужие.
И что та, чьи ноги, вовсе не кайфует.
60.
Есть такая штука, которая по-английски называется Fuck Face, а по-русски — трах лица. Когда жестко ебут в рот.
Не могу понять, что в этом привлекательного, но любители есть. И нам нужно удовлетворить их потребности.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.