Мне уже стало казаться, что ничего страшного не произошло и я, как нибудь, смогу прожить и без помощи приютивших меня людей. Но тут, на мою беду, отвалилась подмётка у правого сапога и на этом, возможно конечно, что только на сегодня, мои заработки прекратились. Пришлось срочно искать чем подвязать, просящую каши обувь, а когда оно нашлось, то всё встало на свои места. За помощью к такому оборванцу навряд ли кто то ещё обратится, я видел, как смотрели на тех, кто болтался по рынку в непотребном виде. Перетянутый грязной тряпкой сапог пускай и не ставил меня в один ряд с ними, но отодвинул так далеко от нормальных людей, что пытаться прикидываться таким же нет больше смысла. Снова вернулся к сараю. Сел на обжитое место и принялся наворачивать хлеб с луком, глядя на то, как всё те же люди разбрасывают мусор вокруг грязных бочек.
Луковицу и хлеб слопал очень быстро, и конечно же не наелся. Что это за еда, лук с хлебом? Но несмотря на это, один лук есть всё же не хотелось, не в таком я ещё состоянии, чтобы запихивать в себя еду и заливаться при этом горькими слезами. Подержал оставшиеся луковицы в руках, посмотрел на них и засунул обратно за рубаху, туда, где лежит завёрнутая в тряпочку бумажка, которую я даже и не разглядывал, а чего на неё смотреть, нового в ней всё равно ничего не появится. После еды стало повеселее, но не на столько, чтобы окончательно забыть о так не вовремя порвавшемся сапоге. Они конечно и до этого у меня не совсем новые были, даже можно сказать совсем не новые, у каждого по большой дырке на подошве имеется. Но их то не видно и ходить они не мешают, потому что мне внутрь засунули по кожаной стельке. А сейчас что? Подёргал носком развалившегося сапога, развязал на нём тряпку и стал внимательно рассматривать, что приключилось с подошвой и нельзя ли её привести в нормальное состояние.
— Да, здесь бы «Моментом» намазать и можно было бы ещё ходить — высказался я в слух.
— Каким «Моментом»? О чём это я? Да, с голодухи ещё и не то скажешь — тут же пронеслось в голове.
— Точно. С голоду и не такое запоёшь — согласился я, с мыслями.
Присобачил тряпку на место, встал и пошёл искать чего нибудь потоньше, что не так бы бросалось в глаза. Может нитку толстую найду или гвоздик какой и им, как нибудь, восстановлю развалившийся сапог.
— Слышь, мужики! Заканчивайте мусорить. Мы чего тут каждый раз за вами убираться должны? — сказал я, проходя мимо ковыряющихся в помойке людей.
— Пошёл отсюда, морда козлиная! — недобро полетело мне в след.
— И чего это они так? Вроде я замечание справедливое сделал и в культурной форме его высказал — снова закрутилось, что то не понятное, в моей голове.
Нет надо срочно пожрать. Похоже начинаю умом трогаться, на хуторе говорили, бывает такое, от переохлаждения и постоянного недоедания.
Остановился перед призывно распахнутыми воротами рынка, посмотрел, как бойко на нём идёт торговля, потом взглянул на разорванный сапог, махнул кому то неведомому рукой и зашёл внутрь. На меня тут же пахнуло чем то сладко приторным, потом в воздухе запахло острым и жареным, где то между рядов пронёсся запах свежего хлеба, от которого стало совсем невмоготу. Тут я не выдержал, достал из голенища свою трудовую копейку и пошёл туда, где торговали караваями и сладкими булками. Очереди у хлебопёков не было, люди подходили, брали что приглянулось и шли дальше, потом приходили следующие, через какое то время, тоже чего то покупали и тоже уходили. Я стоял неподалёку и пытался разобраться, что смогу купить на свою копеечку. О том, что такое деньги и какие они бывают мне рассказали и показали, но вот сколько и чего за них можно купить, с этим у меня пока никак.
— Эй, Парень! Чего тут трёшься? Если чего надо бери, а нет, так давай, проваливай отсюда. Не мешай торговать — прикрикнул на меня один из продавцов румяных булочек и ароматных караваев.
— Да мне бы чего побольше — не уверенно сказал я и подойдя ближе протянул ему, зажатую в кулаке, денежку.
— На пол каравая потянет. Давать? — разглядев моё сокровище, спросил он.
— Давайте — заглатывая, внезапно подкатившую слюну, ответил я.
От ещё теплого хлеба пахло так, что у меня аж в глазах потемнело. Не знаю зачем, но я, развернувшись, побежал в сторону облюбованного мной сарая, не обращая внимания на ругающихся покупателей, которых ненароком толкнул или задел, на матерящихся, мне вслед, продавцов, рядом с которыми эти самые покупатели стояли. Даже так и продолжавшие копошиться у бочек, странные личности, уже не волновали меня. Сейчас на уме одно, побыстрее достать из под рубахи луковицу, очистить её, откусить сочный кусок и заесть его хрустящей хлебной корочкой.
Только после того, как частично утолил голод, смог переключиться, с мыслей о еде, на более насущные проблемы, которых у меня совсем не мало. В первую очередь надо чего то решать с ночлегом, не вечно же валяться, как собака, у сарая, хотя перед этим не мешало бы всё таки разобраться с сапогом, подошва у него так и продолжает загребать песок в не очень чистую портянку.
На рынке сапожная мастерская имеется, на неё я обратил внимание ещё вчера, к ней, пожалуй, прямо сейчас и отправлюсь. За спрос денег не возьмут, а более внятного ответа, кроме как у сидящего в маленькой будочке мастера, о том, есть ли возможность починить мою обувку, получить мне больше негде.
