На доклад к капитану пошёл лишь после общения с санитарами, правда перед этим побывал ещё в нашей землянке, жрать хотелось, сил нет, да и форму привести в порядок тоже надо было.
Командир полка смотрел на меня, как на приведение, у меня создалось такое впечатление, что он действительно не верит своим глазам.
— Тихомиров, ты? Но откуда? Мы же вас всех уже похоронили? А ты вдруг взял и появился — спросил он меня, потрогав при этом руками.
— Виноват, това… — начал я оправдываться, чуть было не назвав капитана, товарищем. — Виноват, господин капитан. Не успели вернуться вовремя, в пути задержались дольше, чем положено было.
— Да ты садись — не сильно обращая внимание на мои слова, предложил командир, так и продолжая подозрительно поглядывать в мою сторону. — Рассказывай давай, как смогли в живых остаться? Какими путями сюда добирались? И самое главное доложи, сколько с тобой людей вернулось.
Не успел я и рта открыть, как в палатку ворвался начальник штаба, в звании поручика и тоже сильно удивился моему появлению.
— Вот это да, Тихомиров! С того света пришёл!? Ну расскажи нам, как там, вдруг пригодится?
Долго рассказывать я не в состоянии, доложил всё вкратце. Особенно налегал на геройство младшего унтера и его добровольцев, по моему мнению, погибших в неравном бою, но в конце не забыл упомянуть и о своих солдатах, которые тоже в грязь лицом не ударили. Краткость она конечно хорошая штука, но видно не в данном случае, не впечатлила она моих начальников.
— Тоже мне рассказал — расстроился поручик. — Ладно, спишем это на усталость. Но учти после ужина снова тебя вызовем, там уж точно не отвертишься. А сейчас топай давай, отдыхай. Да. Турка вы важного притащили. Медаль тебе за него полагается, как командиру, выполнившему задание штаба армии. Сегодня же начну документы на тебя оформлять.
— А остальным? — спросил я, обоих командиров.
— Остальным? Те, кто жив, получат денежное вознаграждение. А тем, кто погиб, вечная память и наша нескончаемая благодарность. Нет, семьям, у кого они имеются конечно, денежное вознаграждение отправят. Там много будет. За смерть, за подвиг, за выслугу. Но это всё, что можно для них сделать. Так то. Ладно иди, уже стоишь и качаешься, только нам не хватало, чтобы прямо тут свалился — сказал капитан и вытолкнул меня из палатки.
В землянке спать мне не дали. Мужики пришедшие первыми, и притащившие из похода за линию фронта мешок, с каким то добром, успели часть его обменять на самогон, а пока я ходил в штаб, махнулись с местным поваром ещё на кое чего из продуктов, так что к моему приходу, было чего выпить и закусить.
Первым делом выпили за здоровье тех, кто попал в госпиталь, потом за тех, кто не вернулся, ну а всё остальное пошло за собственное здоровье и удачу, а так же за пожелания ей, никогда от нас не отворачиваться.
В общем на ужин я не пошёл, а когда за мной явился вестовой из штаба, парни сказали ему, что не могут меня разбудить. Правда об этом я узнал только утром, но считаю поступили они правильно, да и не смогли бы меня растолкать, даже если бы и попытались.
Утром, в штаб, притопал сам. Негоже ждать повторного приглашения, от высокого начальства. Когда вошёл в палатку и попытался доложиться, мне только махнули рукой, чтобы замолчал и продолжили беседу между собой, начальник штаба и командир полка. Делали они это на французском языке, нисколько не стесняясь в выражениях и не подозревая о том, что я всё понимаю, присутствуя при обсуждении моей персоны.
— Да вы на него посмотрите, какой из этого крестьянина командир специальной группы? — дал мне не лестную характеристику начальник штаба. — Ну повезло мужику вернуться один раз, и вы думаете он сможет это хотя бы ещё раз повторить?
— Сложно сказать. Но кандидата на эту должность у нас, кроме него, всё равно больше не имеется — вступился за меня, командир.
— Почему же не имеется? Возьмём любого младшего унтера, из последнего пополнения, этого оставим у него в помощниках и пускай служат. С тем хотя бы можно будет нормально разговаривать, а с этим, как беседовать? Вы его дело читали? — не унимался поручик.
— Читал конечно, я же не просто так их у себя оставил.
— Ну стало быть вы знаете, что все они уголовные элементы. А этому, так вообще, каторга бессрочная светила, за избиение полицейских.
— В том то и дело, что полицейских! — повысив голос, заговорил капитан. — Вы взгляните поручик, на него и вспомните, какие у нас в столице полицейские служат. Вспомнили? И как это вам? Как он, один, смог троим сразу зубы повыбивать?
— Не знаю. Может тоже случайно?
— Две случайности, это уже закономерность, так кажется нам в академии говорили? — спросил капитан, младшего чина.
Руководители на время замолчали, а я решил, что сейчас самое время, прекратить изображать из себя тупого барана.
— Господа. Вам не кажется, что обсуждать человека, в его присутствии, даже такого никчёмного, как я, не очень благородно? — спросил я, на французском, который у меня на много лучше, чем у этих зазнавшихся деятелей.
Господа посмотрели на меня, потом переглянулись, затем снова уставились на странного капрала, заговорившего на языке, не доступном для понимания, низшему командному составу.
