Блуждающие токи - [6]

Шрифт
Интервал

Гурьев поднял руку.

— Дорогие друзья, — сказал он невозмутимо, и от его низкого бархатистого голоса как-то сразу стало уютно и покойно на душе.

— Рассчитывать нагрузки, конечно, надо. Это бесспорно. Но ведь в том и заключается преимущество молодости, что она иногда поступает нерасчетливо. В девяти случаях ошибается. Ушибается. Бывает больно. Но в какой-то один раз, в десятый, а может быть, Б двадцатый, она вдруг делает открытие, переворачивает вверх дном все расчеты, все, что казалось незыблемым и вечным с давних пор. — Гурьев обвел всех глазами, увидел внимательные, даже напряженные лица и чуть улыбнулся. — Так вот, я и предлагаю первый тост — за тех, кто дерзает, кто иногда поступает вопреки установленным правилам и побеждает. К нам пришел новый товарищ, он еще новичок в нашем деле, ему еще постигать азы, и постигать их, конечно, надо. Но пусть не гипнотизирует его учебник Гурьева, пусть в какой-то момент он превысит установленные нагрузки и опрокинет что-то в науке. Это будет лучшей наградой для его учителей. Итак — за дерзость! В науке, конечно…

Тост всем понравился. Тянулись через весь стол, чтобы чокнуться с Хатаевым, а тот встал, широко расставил крепкие ноги, далеко вперед выбросив руку с бокалом, и на лице его, таком открытом и ясном, сияла наивная и трогательная в своей растерянности улыбка.

— Спасибо. Большое спасибо… — говорил он и чокался с каждым.

Они выпили еще за дружбу, за блуждающие токи, потому что если бы их не было, то не собрались бы они все вместе под одной крышей.

Ким сидел в другом конце стола, рядом с Женей. И когда он потянулся через весь стол, чтобы достать до руки Федора, он вдруг почувствовал на себе ее взгляд и оглянулся.

— За меня тоже — ладно? — попросила она, прищурившись, и непонятно было, смеется она или досадует на что-то.

Но Федор подошел к ним сам. Он перелез через все препятствия, через все ноги, стулья, поцеловал руку Жене, обнялся с Кимом, и в глазах его заблестели слезы.

— Старик, — проговорил он сдавленно и сжал Кима за плечи с такой силой, что у того что-то хрустнуло, — вы даже сами не знаете, какие вы все тут есть люди… — Он обвел всех горящим, немного блаженным взглядом и вдруг сказал негромко, но страстно и сильно:

— Послушайте, а давайте-ка выпьем за того, кто собрал вас всех вместе, Таких ребят, ведь это же надо особый дар иметь…

— Здоровый парень, а быстро забурел, — негромко сказал Жора, но голос у него был густой, низкий, вей услышали, и Федор услышал. Он вскинул голову и блаженно улыбнулся.

— Вы думаете, я пьян? Да ничего подобного. Поймите, я говорю — пока нет шефа, давайте выпьем за него — отличный все-таки старик, если сумел собрать под одной крышей всех вас.

— Теперь уже не вас, а нас, Федор Михайлович, — сказал Гурьев. — Привыкайте.

— Верно. Хотя, знаете, я в общем-то не имею еще на это права.

— Как так?

— Дело в том, что…

— Ну, понесло! — уже во весь голос вмешался Жора. — Так, может, выпьем все-таки за Лаврецкого, а потом уж будете выяснять "нас" или "вас"!

— Да, конечно. За Старика. Чудесный Старик.

Они выпили снова, и тут Федор заметил, что коньяк стоит у Гурьева нетронутый, а отпивает он из высокого фужера минеральную воду.

— Вадим Николаевич, — окликнул он Гурьева. — Что же вы?! Не ожидал!

Он подошел к Гурьеву и поднял его рюмку с коньяком.

— Прошу вас, за шефа! Как-то нехорошо пить воду под такой тост.

И вдруг Ким почувствовал неловкость за Федора. И тот, видно, сам тоже почувствовал. Стало тих". Тихо до неприятности.

— Ничего, Игорь не обидится. Я всегда так, Федор Михайлович, — это всем известно.

— Простите, не знал, — Федор виновато оглянулся. — Что значит чужеродный элемент в отлаженной системе.

— Ну, это вы напрасно, — сказал Гурьев. — Вы включились в нее легко. Я бы даже сказал — кстати.

— Не уверен. — Федор как-то помрачнел, снова окинул все вокруг быстрым взглядом и, убедившись, что на них уже перестали обращать внимание, присел рядом с Гурьевым. — Знаете, как раз об этом я хотел поговорить… — Он замолк, стал прикуривать, потом глубоко затянулся несколько раз, выталкивая дым вбок, чтобы не обкуривать Гурьева. Тот терпеливо ждал.

— Понимаете, — проговорил наконец Федор, — по-моему, я оказался здесь довеском, ненужным довеском там, где все на своих местах.

— Почему вы так решили?

— Видите ли… Меня хорошо приняли. Я почти как свой… Но — почти, понимаете?

— Оно понятно… Время, дорогой мой, время… Только оно убирает это "почти". Вы слишком торопитесь.

— Может быть. — Федор вздохнул. — Но, понимаете… То, что я имею в виду, и время не сотрет.

— Что?

— Вы все занимаетесь коренной проблемой. Создаете универсальную систему защиты. Так?

— Так.

— А мне предложено заниматься решением частной задачи.

— Положим, не совсем частной.

— Вы знаете? Ну, тем более… Система предупреждения…

— Что ж тут плохого? Наоборот! В ближайшем будущем вы сможете дать практический результат на базе наших исследований.

— Я не говорю, что это плохо, Вадим Николаевич, я понимаю значение и пользу этого направления, но… Как бы вам сказать, мне очень не по себе оттого, что… — Федор поднял глаза, и Гурьев увидел совершенно ясный, оценивающе холодный взгляд, — мне кажется, шеф не видит во мне ученого.


Еще от автора Вильям Александрович Александров
Планета МИФ

В книге В. Александрова три повести: «Заповедник», «Альфа Центавра» и «Планета МИФ». Действие первой из них отнесено к нашим дням. События второй, небольшой повести разворачиваются так, что как бы перебрасывают мост из настоящего в будущее. Новеллы, слагающие третью повесть, хронологически относятся к двадцать второму веку. Писатель то и дело «опрокидывает» фантастические картины в нашу современность и, напротив, проецирует сегодняшний день в будущее. Три повести, написанные в разных жанрах, на различном тематическом материале, обнаруживают в результате глубокое внутреннее единство.Роднит все эти три повести авторская концепция мира.


Дорога обратно

В лирическом детективе «Дорога обратно», писатель сталкивает два типа людей. Первые — «рыцари» — романтики, поэты, вторые — люди-«бульдозеры», прагматики, добивающиеся своего любой ценой. И те и другие не нарисованы у Александрова какой-либо одной — только белой или только черной краской: это живые люди, со Своими, им одним свойственными чертами облика, мирочувствовання, поведения.«Дорога обратно» — путь к утерянной, но обретенной истине, где судьбы героев прослеживаются с самого детства (довоенное детство в приморском городе) до наших дней.


Странный гость

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Чужие и близкие

Роман «Чужие — близкие» рассказывает о судьбе подростка, попавшего в Узбекистан, во время войны, в трудовой военный тыл.Здесь, в жестоком времени войны, автор избирает такой поворот событий, когда труд воспринимается как наиболее важная опорная точка развития характеров героев. В романе за малым, скупым, сдержанным постоянно ощутимы огромные масштабы времени, красота человеческого деяния, сила заключенного в нем добра.


Рекомендуем почитать
Взгляд искоса

А знаете, в будущем тоже тоскуют о прошлом.


Литераторы

Так я представлял себе когда-то литературный процесс наших дней.


Испытуемый

Испытание закона — дело опасное.


Последнее искушение Христа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


CTRL+S

Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.


Кватро

Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.