Блуждающая Искра - [38]

— Не тревожься, Джита, страшная минута еще не наступила.

Но Джита была далеко не спокойна. Она сознавала всю опасность, которой подвергался любимый ею человек. Его присутствие нарушало ее торжественное настроение; она даже предпочла бы, чтобы его не было сейчас с нею, хотя и не могла, не чувствовать к нему нежной благодарности за его заботливость о ней: он, так сказать, клал свою голову в львиную пасть врагов. Джита не скрывала от Рауля своего родства с князем Караччиоли, и он прекрасно понимал, что привело ее сюда. А она робко оглядывалась, боясь где-нибудь увидеть «Блуждающую Искру»; но Рауль был слишком умен, чтобы допустить подобный промах, и люгера нигде не было видно.

К «Минерве» подъезжали все новые и новые суда, и море около нее было буквально запружено ими. Рауль направил свою лодку в пространство между «Минервой» и фрегатом Нельсона, где не было тесноты, и остановился, подняв весла, чтобы переждать окончание казни.

Торжественное молчание, вызванное выжиданием, царило на палубах всех соседних с «Минервою» судов. Было жарко; море как бы застыло в мертвой неподвижности, и ни малейшее дуновение легкого ветерка не нарушало печальной картины. На палубе не заметно было никаких признаков жизни, и только род виселицы, наскоро приспособленной среди корабельных снастей, и особая платформа под нею напоминали о том, что должно было сейчас совершиться. Рауль опытным глазом различал назначенную для этого веревку среди множества такелажных канатов; но, конечно, ни Джита, ни ее дядя не видели всего этого.

Прошло минут десять томительного ожидания; лодки все прибывали, и соседним судам разрешено было стать таким образом, чтобы увидеть это назидательное, как полагали, зрелище, могущее послужить предостережением для других республиканцев. Раздался свисток боцмана с судна контр-адмирала, и Рауль увидел, как в поданную гичку спустились двое морских офицеров и двое мужчин в штатском платье. Гичка легко поплыла к тому же, притягивавшему общее любопытство кораблю «Минерва», и остановилась в каких-нибудь десяти футах от маленького ялика Рауля, который, к величайшему своему удивлению, узнал в подъехавших капитана Куфа, лейтенанта Гриффина, Андреа Баррофальди и Вито-Вити. Прибавим, что двое последних вызвались сопровождать первых в небольшом плавании единственно с целью поимки «Блуждающей Искры».

Всякий другой на месте Рауля почувствовал бы себя не совсем приятно при подобных обстоятельствах; но Рауль только посмеивался. Он рассчитывал на свою неузнаваемость в чужом платье и слишком хорошо был знаком со всеми подобными опасностями, а потому нисколько не утратил своего хладнокровия и самообладания. Не зная в лицо Куфа и Гриффина, но зная, что «Прозерпина» стоит тут же, Рауль легко догадался о том, кто были офицеры, сидевшие с Баррофальди и градоначальником, а также верно определил соединявшую их цель.

Не прикрываясь, с открытым лицом, в своей красной фригийской шапочке, он смело смотрел на них.

— Не нравится мне это дело, — говорил Куф Гриффину. — Я знавал старика Караччиоли, это хороший человек — и кто разберет в настоящее смутное время, где кроется измена? А! Вон на том ялике я вижу старика с девушкой, которые сейчас были у Нельсона.

— Что у них может быть общего с князем Караччиоли и изменой? Старик смотрит книгоедом, а молодая девушка хорошо сложена, но, вероятно, боится нарушить благоприятное впечатление от своей стройной фигуры, так как старательно закрыла себе лицо.

Рауль подавил в себе порыв негодования, а Куф, мало стеснявшийся привычных гребцов, возразил:

— Я близко видел эту девушку у адмирала и могу вас уверить, что ей нет причины прятать свое лицо. Она замечательно красива, редко можно встретить такую красавицу. К сожалению, она по-итальянски объяснялась с милэди, и та, очевидно, добрую половину объяснения сохранила при себе. Однако, с чего бы это так засмотрелся на нее блюститель порядка Порто-Феррайо? Спросите-ка его, Гриффин, по-итальянски, что за птичку почуял он в гнездышке?

— Синьор подеста, — сказал Гриффин, — скажите, что вас отвлекает от «Минервы»? Уж не Венера ли?

Между тем Вито-Вити слегка толкнул локтем вице-губернатора и, указывая ему на закутанную фигуру в ялике Рауля, проговорил:

— Я сильно ошибусь, если это не маленькая Джита, вон там, — Джита, появившаяся у нас, как комета, и исчезнувшая с быстротою… быстротою… чего бы, синьор Андреа?

— С быстротою «Блуждающей Искры», — подхватил Гриффин, — а так как их исчезновение совпало, то, может быть, не было бы нелогичностью заподозрить в этом какую-нибудь связь?

Градоначальник не успел ответить, так как в эту минуту раздался пушечный выстрел, поднялся столб дыма и взвился желтый флаг.

В то время суда четырех различных национальностей сошлись одновременно в гавани: неаполитанские, английские, русские и турецкие — все для защиты «своих прав, домашнего очага и алтаря» от французской революции. Итак, флаги четырех монархий должны были быть свидетелями последующей печальной сцены.

Сигнал, поданный с «Минервы» поднятием флага, и пушечный выстрел разом приостановили все обычные, ежедневные занятия и работы на всех других судах. Экипажи всех судов столпились на своих палубах с возбужденными мрачными лицами, ясно говорившими об их сочувствии к осужденному. Однако не слышно было ни звука ропота, не видно было жеста протеста и возмущения. Невидимое покрывало власти все стушевывало. Громадная толпа недовольных людей покорялась решению суда, как велению судьбы. Строгая дисциплина обязывала к молчанию, но общее внутреннее убеждение говорило за то, что в данном случае они явились свидетелями одного из проявлений несправедливости своих начальников.