Блудный бес - [7]
Но Гануля, не успев перешагнуть через порог, в испуге бросилась назад в хату.
— Ах, чтоб его!.. Немой идет!
Шендер Фикс, не доверяя бабе, выглянул сам и увидел идущего к дому высокого широкоплечего человека.
Поливник хотел было итти к лошади, но Гануля прикрикнула на него:
— Куды ты, дурень? Иди сюды!
И Шендер Фикс испуганно шмыгнул в хату.
— Садись и сиди! Я все устрою. А как придет муж, проси его продать щетину! — скороговоркой, загадочно бросила она, поправляя волосы.
Шендер Фикс пожал плечами, но сел на лавку и сделал скучающее, равнодушное лицо. А Гануля, тем временем, выбрасывала из запечья на середину хаты разное тряпье, как будто собиралась продавать его Шендеру Фиксу.
В такой позе застал их кузнец.
Кузнец был навеселе. Увидев поливника, он заулыбался, промычал что-то и, со всего маху, хлопнул ладонью по протянутой Шендером руке.
Шендер Фикс немного пришел в себя. Он предложил кузнецу папиросу, как мог показал ему, что сегодня жарко и что кузнец выпил и тем окончательно развеселил хозяина.
Кузнец сидел и, жестикулируя и тараща свои голубые глаза, что-то в свою очередь рассказывал Шендеру Фиксу.
— Проси продать щетину! — громко напомнила Гануля, все время стоявшая к ним спиной.
Шендер Фикс, забыв, что имеет дело с глухонемым, испугался голоса Ганули и с тревогой посмотрел на кузнеца. Тот, чему-то улыбаясь, блаженно затягивался папиросой.
Тогда Шендер Фикс окончательно пришел в себя и стал объясняться с глухонемым насчет щетины. Он жестикулировал больше, чем следует, и снова упустил из виду, что кузнец глух: чтобы наглядней изобразить свинью, завизжал по-поросячьи. Но кузнец только морщил лоб и ничего не понимал.
Гануля, давясь от смеха в своем углу, наконец не выдержала. Она подошла к мужу, дернула его за рукав и несколькими привычными жестами сказала все.
Кузнец одобрительно закивал головой, хлопнул по плечу Шендера Фикса так, что тот даже поморщился, и, пошатываясь, пошел в сени. Там он поправил приставленную к стене лестницу и полез на чердак.
И только его шаги раздались над головами Шендера Фикса и Ганули, как Гануля выскочила в сени, проворно отняла лестницу от стены и, положив ее на пол, так же быстро очутилась на лавке рядом с Шендером Фиксом.
— Ну, торопись! — сказала она, сама целуя его. — Да сними хоть шапку, греховодник!
…Пьяный кузнец, озадаченный отсутствием лестницы, нетерпеливо стучал на чердаке, давая знак, что с ним что-то случилось.
Шендер Фикс боязливо косился на незапертую дверь, но Гануля успокаивала его:
— Чего ты боишься, бородатенький? Немой чорт не слезет!
И лишь когда шерстяной платок с красными розами по желтому полю окончательно перешел в собственность Ганули, она неторопливо направилась освобождать из неожиданного заточения своего глухонемого мужа.
Как ни трусил Шендер Фикс, а первое посещение Ганули сошло у него вполне благополучно. Пьяный кузнец ничего не подозревал и охотно поверил нелепым объяснениям жены, будто лестница упала оттого, что он сам плохо приставил ее к стене.
И с тех пор Шендер Фикс зачастил к Гануле. Он не скупился на подарки и каждый раз привозил что-либо новое: то колечко, то серьги. Гануля охотно встречалась с ним, и Шендер Фикс блаженствовал, нисколько не заботясь о будущем. Но однажды с ним случился прескверный казус, после которого Шендер Фикс, как осторожный по натуре человек, навсегда перестал видеться со своей любимой Ганулей и, как человек по натуре неглупый, убедился, что права поговорка: доносчик — хуже вора.
Всему виной была Игнатиха, злоязычная, рябая вдова, жившая на хуторе по соседству с кузнецом. Она завидовала ганулиным успехам у мужчин и рада была насолить соседке.
Игнатиха подметила, что рыжебородый поливник тишком наведывается к Гануле.
Шендер Фикс, действительно, приезжал на хутор стороной — глухой лесной дорогой, оставлял буланку с возом в кустах, а сам шел к гумну и оттуда посвистом вызывал Ганулю на свиданье. Однажды под вечер Игнатиха, ходившая в лес за помелом, наткнулась на любовников: они хорошо устроились за гумном, в стогу сена, и не видели злоязычной бабы. А Игнатиха не выдержала и тут же побежала к кузнецу рассказать ему обо всем. Если бы не счастливая случайность, любовники, пожалуй, так и остались бы навсегда лежать в стогу. Но буланка, привязанная в олешнике, отвязалась и потащила воз из лесу на луг. Шендер Фикс, боясь, чтобы она не опрокинула воза, кинулся к буланке.
Заворачивая лошадь, он взглянул на гумно и обомлел: из-за овина к стогу крался с железным ломом в руке озверелый кузнец.
— Гануля, немой! — успел крикнуть Шендер Фикс и, вскочив на воз, что было мочи погнал лошадь. Воз был нагружен одной поливой, но Шендер Фикс не обращал на кладь никакого внимания. Он изрубцевал кнутом все буланкины бока, мчась не по узкой лесной дороге, а напрямки по лугу, по пару, через кочки и межи.
От испуга он не слышал, как взбешенный кузнец пытался что-то кричать ему вдогонку, при чем у немого получалось что-то нечленораздельное:
— пт-т-пт-т!
Не слышал, как с каждым скачком лошади, в возу трещали, бились друг о друга горшки, миски.
И тем более не слышал, как разрумянившаяся в стогу Гануля храбро кричала своему мужу, забыв, что он глух:
