Блудная дочь возвращается - [44]

Стас был первым мужчиной в моей жизни, которому подходил статус любовника. До этого я мужу не изменяла, хотя это происходило вовсе не из-за идейных соображений, просто, видимо, не было подходящего случая и достаточно настойчивого кандидата. Вопрос супружеской измены меня особенно не тревожил. Я считала, что это такое же обыденное явление, как мелкое воровство на работе. В любом доме можно было встретить предметы, указывающие на характер деятельности хозяина. У торгашей стол ломился от яств, у фабричной работницы можно было приобрести нитки или даже целые бобины с шерстяной пряжей, что мы и делали. У меня до сих пор живы большие канцелярские ножницы с голубыми кольцами, которые я “унесла” с Трёхгорки, - мы все были “несунами”, даже понятие такое существовало и афоризм: “Покажи мне, что в твоей сумке, - я скажу, где ты работаешь”. То же и с супружескими изменами. По тому, как вели себя многие женатые мужчины, и по их недвусмысленным предложениям я была стопроцентно уверена в том, что любого из представителей сильного пола можно не только соблазнить, но он просто стремится к этому. Причём их недалёкие жёны свято верили в верность своих благоверных. Простите за каламбур, но это действительно смешно. Редкая женщина смотрит на своего супруга не через розовые очки.

Одна моя знакомая часто ездила в командировки. О своём возвращении она всегда заранее предупреждала мужа. Как-то поздно вечером она позвонила мне и обратилась с просьбой: “Понимаешь, я сейчас на вокзале. Так получилось, что приехала неожиданно на день раньше срока. Дозвонись Толику обязательно, у него занято. Скажи, что буду часа через два; если не дозвонишься, то сбегай” (Толик жил недалеко). На мой глупый вопрос, что она так волнуется, ведь у неё есть ключ, пообещала ответить потом. До Толика я дозвонилась… При встрече знакомая объяснила мне свою позицию: “Понимаешь, я приеду, - а вдруг у него женщина? У меня будет двусмысленное положение. Что я должна делать? Устроить скандал, схватить чемоданы и хлопнуть дверью, как положено? Но я не хочу от него уходить! А если я не устрою скандала, отнесусь спокойно, он решит, что у меня любовник или мне безразлично. Ни то, ни другое мне нежелательно!” Вот такая женская логика, но очень жизненная. Во всяком случае, я взяла её на вооружение, предупреждая о своём возвращении и мужей, и любовников. А Стас был первым в череде этих последних.

Познакомились мы с ним за год до описываемых мной событий, и, как это ни банально, в метро. Было это ранней весной, возможно даже 21 марта.

Поздно вечером я возвращалась из училища, когда видный и модно одетый мужчина стал проявлять ко мне нескрываемый интерес. Подробности самого знакомства я не помню, но в результате мы с ним договорились встретиться в компании моих подруг и его друзей и вместе провести субботний вечер. Где? В МИИТе!

Встретились мы около входа в метро Новослободская. Мужчины, Стас и ещё двое его друзей сразу же зашли в гастроном, благо он был в том же доме. Пока мы ожидали их, стоя у решётки, отгораживающей тротуар от проезжей части, к нам подвалил какой-то мужичонка и, тыкая себе пальцем в грудь, прокричал: “Я, я третий!” Сначала мы не поняли, что с ним, а потом, когда до нас дошло, принялись хохотать. Видимо, стоя у входа в магазин, в разговоре между собой мы употребляли слова “трое”, “троих”. А озабоченный похмелкой мужик решил, что мы ищем третьего. Бутылка водки тогда стоила около трёх рублей (а точнее, 2 рубля 87 копеек - именно такую сумму я зарабатывала в день на Трёхгорке, потому и запомнила это забавное совпадение), и среди работяг было принято “скидываться на троих”.

Потом мы долго шли по каким-то переулкам, пересекали трамвайные линии и, наконец, прошли через проходную. Сторожа без всякого сопротивления пропустили нас на территорию, огороженную внушительным забором. Тогда я только узнала о существовании такого учебно-научного учреждения - МИИТа. Привели нас ребята в какую-то механическую мастерскую, расположенную на первом этаже одного из зданий института, где чувствовали себя как дома.

Интересно, что я не могу восстановить в памяти всего состава нашей компании: было нас, точно, шестеро, но вижу я только Стаса, Женьку и, естественно, себя. На мне короткое платье “с огурцами” - это такой орнамент, модный в тот год. Платье я сшила по собственному фасону - широкий ремень был продёрнут сквозь прорези в боках, плотно прижимая лиф к талии и оставляя свободным спинку. На ногах немыслимые бело-коричневые чулки - их я запомнила благодаря дурацкому поясу с резинками и застёжками, которые постоянно расстёгивались, угрожая конфузом - неожиданно остаться без чулок. Это обстоятельство заставляло меня время от времени удаляться в туалет. Однажды, возвращаясь оттуда и будучи незамеченной, я услышала высказанное Стасом в мой адрес восхищение. Несмотря на то, что рядом были мои подруги, он выделял явно меня своим повышенным вниманием. Кажется, мы даже умудрялись потанцевать, наверно, между станками, громоздившимися вокруг небольшого свободного угла, в котором стояли стол и продавленный диван.