Блудная дочь возвращается - [43]
Могилу своей родной матери впервые я навестила, когда в семнадцать лет приехала в Ленинград после того, как покинула его в три года. Тогда я в компании сверстников впервые встречала майские праздники вне Москвы. После бурных молодёжных вечеринок на Васильевском острове, плавно переходящих в ночные увеселения, меня вдруг потянуло к тишине и философским размышлениям. Неожиданно очень захотелось прикоснуться к влажной земле на могиле родного человека. Такое со мной случилось впервые. Нечто мистическое, тревожное и близкое заговорило в душе. Могилу своей матери я нашла сама. Знала только, что она похоронена на Охтинском кладбище, где-то в районе левой аллеи - так мне сказали знакомые родителей, у которых я официально остановилась. Я решила просто пройтись по кладбищу - ну не найду, так просто “отмечусь”. И как повело меня, буквально сами ноги понесли, а глаза выделили среди многих могил невысокий надгробный камень, похожий на придорожный валун, со стёртыми от времени следами огранки. Подошла и вижу знакомое лицо на фарфоровой фотографии. Расчистила налипшую землю и остатки листвы - да, Геллер Анна Леонтьевна. Так я нашла могилу.
В другой раз, будучи в очередной киноэкспедиции, я решила с кладбища проехаться на первом подвернувшемся трамвае -посмотреть город. Я так делала во всех городах - устраивала себе экскурсии, делая круг на общественном транспорте, выходя там, где хотелось, и снова продолжая свой путь.
Интересно, что подобную практику сервиса для туристов мы неожиданно встретили во Франции, куда нас (меня, Лану и Вову) весной 2000 года вывезла Аня. Экскурсионные автобусы, отправляясь от здания знаменитой Оперы, делают круг, заезжая во все закоулки Парижа. Можешь выходить на любой остановке и снова садиться уже в другой автобус, но используя всё тот же билет. Гениально! Я же сама изобрела подобный способ ознакомления с новыми городами. Правда, как я уже писала, Ленинград не был для меня “новым”. Но он был забытым и незнакомым. Так вот, проезжая под сенью старых деревьев, примыкавших к Ботаническому саду, я услышала: “Остановка - Таврический дворец”. Слева от меня был каменный дом, угол которого сверху заканчивался “фонарём”. “Да я же здесь жила! Тут на 3-м этаже была наша квартира! Вон те окна!” - и проехала мимо. Вернувшись в Москву, я спросила Миру, правильны ли мои предположения. И она их полностью подтвердила.
Замечательно, что этот дом связан с другим временем и другими людьми, некоторые аспекты жизни которых переплетаются и с нашими. В “фонаре” этого дома была знаменитая квартира-студия, в которой у Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского собирались творцы Серебряного века, эти дети кометы Галлея*.
- Лена, вы, наверное, ещё не в курсе? Мы открыли свой книжный киоск в МИИТе… (Радостное сообщение из издательства.)
МИИТ - Московский институт инженеров транспорта… Как же, как же…
…Я вижу себя в зале с большими овальными окнами. Передо мной какое-то здоровенное красное колесо, по-видимому, предназначающееся тепловозу. 1969 год. В музее железнодорожного транспорта, принадлежащем МИИТу, идёт экскурсия для студентов. Вообще-то это Рижский вокзал. Теперь там магазин кухонь, вальяжно разместившийся в помещении бывшего музея. Я стою в сторонке в зелёной юбочке, собственноручно сшитой из сукна, которым принято накрывать столы на партийных собраниях. Этот бесхозный кусок ткани я обнаружила в своём шкафу на Трёхгорке, когда пришла туда работать художником-оформителем. Находку я прибрала к рукам (с тканями в то время было очень напряжённо, а настоящее сукно вообще было невозможно достать). Юбочка получилась замечательная, причём никто не догадывался, из чего она сшита. Сапоги на мне тоже самодельные, во всяком случае часть, - голенища с бахромой, которые я пришила к ботинкам. Причёска тоже оригинальная - два толстых хвоста над ушами - такую никто не носит, и я ловлю на себе одобрительные взгляды студентов и любопытные - студенток. И хотя они льстят моему самолюбию, делаю вид, что их не замечаю.
Зато я отвечаю на многозначительные взгляды, которые бросает на меня лектор-экскурсовод, который одновременно является доцентом, преподавателем института и моим любовником.
Стас Голованов… Он перевернул ещё одну страницу в моей жизни, самую трудную, всю измятую и изорванную.
Вы когда-нибудь видели, как рассыпается часовой механизм?! Нечаянно заденешь одну детальку, и вот полетели и покатились по полу колёсики, пружинки и винтики дотоле слаженного, равномерно тикающего механизма. Так и в моей жизни… Всё посыпалось, поломалось, и прервались, остановились старые часы жизни.
Всё началось с празднования Нового 1970 года. Вот мы едем в лифте, поднимаясь в квартиру на улице Марии Ульяновой, что рядом с метро Университет. Я со своим мужем Вовкой Аноповым, и Женька Привалова тоже с Вовкой, своим мужем. В моих руках шоколадный торт - единственный шедевр, доступный моему кулинарному искусству. Я не то чтобы нервничаю, но испытываю некоторое смущение. Не то чтобы не хочу идти, но сомневаюсь, надо ли было затевать с этой компанией! Дело в том, что мы идём в гости к моему любовнику Стасу и его жене. Все в курсе этой щекотливой ситуации, кроме Светки, жены Стаса, и наших двух мужей. Затеяла всё Женька. Она потом всегда испытывала слабость к жёнам своих друзей, а тогда это был первый опыт общения с семейным человеком. Она зачем-то познакомилась со Светкой, вступив в непонятную, щекочущую нервы игру в приятельство. А я, как и во многих других ситуациях, пошла на поводу, не утруждая себя вопросом: нужно ли это, этично ли? А потому не составила собственного мнения по этому вопросу.
