Блондинка в бегах - [12]

Я съел яичницу и стал смотреть, как в мою бухточку заходит побитая многими штормами небольшая яхта с широкой кормой. У неё был один парус из обрезков холстины, а мачта из ствола молодого дерева, которое так и не успело подрасти и постройнеть. Старик-негр с всклоченными седыми волосами стоял у румпеля. Его штаны и рубашка были изрядно обтрепаны, но он для своего возраста сохранился очень славно. Он подплыл поближе и поинтересовался, не хочу ли я купить у него бананов. Бананы мне были ни к чему, но я взял у него связку на доллар. А потом мне в голову пришла мысль пригласить его отужинать. Он ужасно обрадовался и на прощанье подарил мне несколько кокосов и свежевыловленных креветок, которых кубинцы называют лангустинами.

Послушав радио, я пошел проверить якорную цепь, после чего разлегся на койке. Я страшно устал, но сон не шел, я думал о Хэле и о том, какой допрос он мне учинил.

Наверное, ему было очень трудно сменить морскую форму на куртку стюарда и превратиться в мелкого жулика, обделывающего свои делишки в закоулках всех портов. Хэл мечтал о высшем образовании и, помню, как он разъярился, когда потерялись его документы. К тому времени, как он их восстановил, семестр уже начался. Возможно, то обстоятельство, что я успел до войны проучиться в колледже пару месяцев, а потом не воспользовался льготой фронтовика для возвращения в колледж, разъярило Хэла ещё больше. Как я ему честно признался, мне хотелось спокойной жизни, а этой науке в институтах не учат. Хотя мы с Хэлом были знакомы с раннего детства, нас нельзя было назвать приятелями. Ну, во-первых, я был на два года старше. Мы познакомились в молодежном общежитии, а потом Хэл иногда ходил со мной боксировать в спортзал. Он отлично держался на ногах, хорошо владел обеими руками, но боксера из него не получилось - кишка оказалась тонка. А он, верно, знал, что я стал профи. Он со мной никогда это не обсуждал. Разве что однажды после того боя, когда я лег после левого хука, который не мог расплющить даже рулон туалетной бумаги. "Я на тебе доллар проиграл", заявил он мне таким тоном, точно я должен был ему этот доллар.

Но Хэл кумекал в движках, а мой "эссекс" уже загибался - потому что я вечно заставлял его трудиться на износ. И ещё он был большой дока по части купить-продать. Хэл не гнушался рыскать по барм и отелям, где и обделывал свои гешефты. Мы по молчаливому уговору стали своего рода совладельцами "Морской принцессы". Нелегально, конечно, - мы не заключили никакого официального контракта. Слюнтяи, которые во время войны разбежались по кустам и втихаря делали бабки, пока мы сидели под пулями в Европе, косяком хлынули во Флориду. Какое-то время наши дела шли отлично. Мы зарабатывали до сотни в день и могли бы наварить хорошие бабки, вот только я терпеть не мог наших клиентов. Помимо того, что я себя очень неуютно чувствовал в компании чудил, которые воспринимали меня как своего слугу, я не признаю "спортивную" рыбалку. Я всю жизнь провел на море и ловлю рыбу только чтобы пожрать. Наверное, я доводил Хэла до тихой ярости, громко оскорбляя его клиентов или вдруг отказываясь выходить в море и посылая его и его рыбаков к черту. Он-то старался поднакопить деньгу для колледжа, а мне на сытый желудок только бы подавить подушку - больше ничего не надо было.

Мы вложили заработанные деньжата в закупку рыболовных снастей и к тому времени, когда мы были полностью экипированы, береговая охрана разрешила судоходство лайнерам и прогулочным яхтам, так что нам с нашим корытом достались только крошки с барского стола. Мы не могли стать пассажирской яхтой и брать на борт дюжину туристов по десятке с морды, потому что на "Морской принцессе" не было прогулочной палубы. Более того, из-за грот-мачты на палубе оставалось так мало места, что самое большое мы могли только набить человек пять в кокпит - причем когда кто-то из гостей мучила морская болезнь, там была жуткая теснотища. Но спали мы на борту, ели рыбы от пуза и умудрялись жить всего на несколько "зеленых".

И вот как снег на голову нам подвалила удача - мы даже пальцем для этого не пошевелили. Два богатеньких чудака - Уикер и Декер - проворонили самые лучшие рыбачьи чартеры и им пришлось зафрахтовать нас. Они хотели провернуть какое-то совместное дельце и изо все сил старались произвести друг на друга впечатление. Хэл был очарован их замашками крутых бизнесменов и расщедрился на бутылку гаитянского рома. Словом, эти два недоумка позабыли о рыбалке и то ли Уикер, то ли Декер по мере убывания рома стал вспоминать о своем давнишнем увлечении "яхтами". Потом им захотелось встать за штурвал. Меня уже тошнило от их пьяной болтовни, я отвез их обратно в док и предложил проспаться и выйти в море на следующий день. Пока я покупал какую-то провизию на берегу, Хэл позволил мистеру Декеру увести "Морскую принцессу" с причала и после целой серии маневров в гавани он бросил мою посудину прямо на волнолом.

У "Морской принцессы" оказалось вспорото брюхо, а мистер Декер лишился части кожного покрова и ушиб руку. Мы отвезли его в больницу и отбуксировали "Принцессу" в док, где она ушла в воду фута на четыре. Я так рассвирепел на Хэла, что готов был убить его. Когда же мы пришли проведать Декера в больнице, выяснилось, что деньжата у него водились. Он снял себе лучшую палату с личной сестрой-сиделкой. Декер лежал в кровати, правая часть грудной клетки и рука были в гипсе, и он весьма деловито осведомился, во сколько я оцениваю свою яхту.