Блондинка в бегах - [11]

Больше всего мне нравится постоянно меняющаяся картинка - новые и новые оттенки цвета. Роуз такая же: её душа столь же переменчива и многогранна. Иногда она бывала настолько не в духе, что мне казалось, я ей вконец надоел, и она уже не чает от меня избавиться. А потом вдруг она на целую неделю превращалась в неистощимый фонтан эмоций - мы носились по пляжу как угорелые, плавали, рыбачили. Она могла быть спокойной и наивной, как маленькая девочка, но большей частью оставалась задумчивой и суровой. Мне её приступы суровости нравились больше, потому что в эти часы она была настоящей Роуз. А в этой самой бухточке я впервые узнал, какой суровой она может быть.

Крошечная девчушка на тонких ножках и с вспухшим животом присела на корточки и с торжественным выражением лица стала наблюдать, как мы роем в песке каналы. Мы рыли проток для воды, в прилив собравшейся озерцом далеко от кромки воды. Темнокожая шестилетняя девчонка в потрепанном белом платьишке глядела на нас без тени улыбки и явно не хотела составить нам компанию. Тут Роуз вдруг превратилась в добрую мамочку и, подхватив девочку на руки, понесла её к яхте, накормила и дала конфету. Она играла с ней весь день, а к ночи девочка вдруг исчезла - но на следующее утро с первым проблеском солнца уже опять стояла на пляже и ждала нас.

Все те несколько дней, что мы стояли в этой бухте, Роуз была доброй мамой. Они с девочкой играли в дочки-матери в ялике или разводили костер на песке. Мне казалось, что Роуз все это доставляло куда больше радости, чем ребенку. Однажды душной ночью, когда мы уже расположились спать на палубе, я спросил у Роуз:

- А тебе никогда не приходила в голову мысль родить ребенка?

От её резкого короткого смешка в жаркой ночи точно холодком повеяло.

- Мне? Материнство - удел птичек господних. Наш мир - не лучшее место для детей.

- У меня тоже не возникало желания стать отцом. Вот взять рыб или крабов - да всех морских тварей - они откладывают тысячи яиц, а выживают из них, наверное, всего-то пять процентов. Иногда мне кажется, что к этому дело идет и у нас, людей. Детишки мрут от болезней, калечат друг друга, попадают под машины...

- Хватит читать мне лекции! 25 августа моему ребенку исполнится шестнадцать!

Я вытаращил глаза.

- Твоему ребенку?

- А что? Ты считаешь, я и родить не могу? А вот родила и - отдала!

- Мальчик или девочка? - тупо спросил я, точно меня это страшно интересовало.

- Я родила мальчика, он был такой красивый, крупный. Но я в ту пору была такая дура, не знала, как себя прокормить - не то что ребенка. Я была на третьем месяце, когда поняла, что беременна. Я танцевала в одном дерьмовом клубе и у меня вдруг живот как начал расти - меня и вышибли. Тогда я устроилась в универмаг продавщицей, проработала там несколько месяцев, потом мне стало совсем тяжко. Я такой стала толстой, с таким вот брюхом - ты бы видел... Прямо как персонаж балаганной комедии. И никакой работы. Я ходила в больницу наблюдаться и мне врач попался добрая душа, разговорился со мной, и все устроил. Какая-то бездетная пара, кого я и в глаза не видела, оплатила мои долги за жилье, да все больничные счета, да ещё дали мне пятьсот долларов на прощанье. Я села на автобус и отправилась в Голливуд, там стала сниматься.

Я молча считал звезды на небе.

Роуз вдруг резко встала и выругалась.

- Только нечего корчить из себя моралиста! Я все правильно сделала.

- Что? Послушай, милая, это же твои проблемы, значит, все, что ты ни сделала, было правильно.

- Я согласилась с доктором. Ну как я могла ухаживать за ребенком? Уж я повидала на своем веку немало дурех, которые во имя "материнства", "любви" или ещё какого-нибудь дурацкого предрассудка, таскали за собой сопливое потомство. Что хорошего в том, когда ребенок вечно один и живет на чемоданах.. А та пара, которая его усыновила, могла дать ему все что угодно - у них были деньги, свой дом. А если бы я таскала его за собой, он бы вырос и понял, что его мамаша простая бродяга. Я правильно поступила... Ох, Мики, ну зачем я тебе вру... Ведь я поступила так только из боязни, что мальчик станет мне обузой, помешает моей карьере...

- А что папа?

Она взглянула на меня и свирепо бросила:

- А какое его собачье дело? Я даже не удосужилась обрадовать этого ублюдка известием, что он отец моего ребенка.

Обняв её за плечи, я сказал:

- Ну успокойся, Роуз!

- Убери от меня свои лапы!

Я не отпускал её. Она сделала попытку вырваться и выставила вперед колено. Я прижал её ноги бедром и резко опрокинул на спальный матрац.

- Прекрати! Я-то какое к этом имею отношение? Я ведь даже не спрашивал тебя об этом. Хватит!

Роуз тут же перестала сопротивляться.

- Ну конечно, Мики, ты не спрашивал.

Она молчала, и я снова принялся считать звезды. И вдруг она произнесла:

- Я тогда, конечно, была совсем дура. Я ведь даже и не знала точно, кто его отец.

Я вытерся полотенцем и сел ужинать. "Морскую принцессу" болтало дай Бог как. Я не расстаюсь с громадным бульником вулканического происхождения - наследство папы, который упрямо считал этот камень лучшим в мире якорем. Я привязал к нему футов шестьдесят веревки, спустил на воду ялик, отгреб подальше от яхты и сбросил камень около якоря. Только после этого моя яхта перестала скакать на волнах.