Видимо, сопротивление трезвым регламентам жизни, бунт против унификации мыслей и чувств свойственны молодости во все времена. Пожалуй, только каждое время диктует степень «вооруженности» в утверждении своего способа жизни. Вчерашние были беззащитнее и уязвимее. Сегодняшние активны.
Всем известная формула: «Если бы молодость знала, если бы старость могла».
Моя шестнадцатилетняя дочь ни за что не хочет воспользоваться моим жизненным опытом. Другое дело, что одни расстаются с максимализмом молодости раньше, другие позднее. И вот такие запоздавшие неудобны окружающим, да им и самим трудно с людьми.
Эпиграф — это, как правило, ключик к «секрету» произведения, для меня во всяком случае, — будь то смысл, будь то главная эмоция автора. «О, вещая душа моя! О, сердце, полное тревоги, о, как ты бьешься на пороге как бы двойного бытия!..» Это «двойное бытие» я понимаю как вечную борьбу, противостояние трезвой, жесткой прозы жизни с ее закономерными победами и — поэзии с ее безудержными мечтаниями, потребностью прожить необыкновенно, не так, как «все». И с ее тоже почти закономерными поражениями, которые в свою очередь питают душу. И у таких одержимых, как Ира, рождают стремленье снова бежать, воспарять и падать па зависть и удивление «бредущим».
Без таких «многоугольных», которые идеализируют и разочаровываются, забирают себе все и отдают до последнего, не задумываясь, которые нелепы здравому смыслу, жизнь была бы беднее.
Алиса Фрейндлих
