Блок № 667 - [18]

Шрифт
Интервал

— Стажер, если ты хочешь здесь закрепиться, то запомни несколько правил…

— Обслуживающий помощник, я не собираюсь здесь закрепляться, я верю в необозримость высоты своего предназначения.

— Второй стул слева двинь немного на себя.

Мальчик совсем выдвинул стул и плюхнулся на него.

— Хороший стул — мякенький.

— Встань сейчас же! Вот-вот вернется с совещания у надзирателя Гендевит, и надо будет подавать кушать, а ты тут срываешь! И вообще тут!

— Спилберг, не нервничай — так взаимопонимания не достигнуть.

— Я на тебя докладную напишу!

— Какой ты бескомпромиссный, Спилберг.

Спилберг замахнулся на Мальчика тарелкой, но в трапезную быстро зашел встревоженный Младший и удивленно уставился на Спилберга:

— Что с тобой, Спилберг?

— Я не знаю, я нечаянно, я не могу с ним…

Спилберг вдруг затряс плечами и зарыдал, промокая соленые щеки полотенцем для протирки тарелок.

2

Гендевит сделал маленький глоточек из маленькой беленькой чашечки. Младший отрезал кусочек мяса и, старательно его разжевав, проглотил. Спилберг расправил складку на белой салфетке, перекинутой через руку. Мальчик со вспомогательного стола поддел указательным пальцем из вазочки густой джем, облизал палец, и им же разровнял нарушенную сладкую поверхность.

— Как прошло совещание?

— Весьма плодотворно. Намечены новые задачи, подведен итог выполнения старых, рассмотрели несколько персональных дел и обсудили общую стратегию глобального становления.

— Как настроение надзирателя?

— В целом неплохое, но обеспокоен положением дел в ряде подгрупп, в частности, высказал замечание и по нашей.

— Что же его насторожило?

— Конкретно не сказал, но отметил некоторую тревожность обстановки.

Спилберг быстро и аккуратно заменил тарелку у Младшего, а Мальчик подлил чаю Гендевиту. Младший вежливо кивнул Спилбергу, а Гендевит в замешательстве замер перед своей кружкой с выпуклым мениском коричневой жидкости над краями.

— Мальчик, как я это должен пить?

— Ну… как-нибудь.

— Ты не считаешь, что Мальчик тихонько садится нам на шею?

— Я считаю, что он садится не тихонько.

— И, между прочим, не без твоей поддержки. Мальчик, подойди сюда. Если ты сейчас выпьешь из этой чашки чай, не расплескав не капли, получишь чайную ложку джема, если же хоть одна капля упадет на скатерть, отправишься в карцер!

— Поражает выверенная адекватность меры наказания и меры вознаграждения.

— Похоже, ты сразу отправишься в карцер.

— Гендевит, в словах Мальчика есть определенный резон.

— Ты всегда его защищаешь. И, вообще, ты изменился, твое охлаждение и…

— Может мы не будем обсуждать наши отношения при обслуживающих помощниках?!

— Да— Да, конечно, — последнее время ты только и делаешь, что уклоняешься от разговора.

— Перестань, Гендевит.

Гендевит расстроено бросил салфетку на стол и, подперев подбородок руками, насупился. Мальчик наклонился над отодвинутой на угол стола чашкой и, не поднимая ее, всю до дна высосал.

— Ну и что дальше?

— Охранник Гендевит, можно получить причитающуюся мне чайную ложку джема?

— Пошел отсюда, наглец!

— Я так и думал.

3

Младший долго разглядывал свои ровно подстриженные и хорошо отполированные ногти. Также долго смотрели на Младшего Мальчик и Спилберг.

— Надо убраться в дознавательной комнате.

Спилберг открыл шкафчик, снял с крючка и надел темно-синий фартук, достал щетку, совочек, ведерко и еще одну щетку.

— Убираться будет Мальчик.

Спилберг опять открыл шкафчик, повесил на крючок фартук и сложил на полочки только что вытащенные предметы.

— Спилберг, это твой индивидуальный инвентарь или общественный?

Спилберг снова открыл шкафчик, бросил на плечо Мальчику фартук и протянул совочек со щеткой.

— Я могу идти?

— Да, Спилберг, можешь.

Мальчик нацепил фартук и попытался сзади завязать лямочки, но Младший мягко вытянул их из рук Мальчика и завязал сам. Спилберг сделал каменное лицо и хлопнул дверью на пять и семь десятых децибел громче, чем обычно.

В дознавательной комнате все блестело, кругом было чисто и все аккуратно лежало. Мальчик поводил щеткой по стенам, по стульям, по столу, по своим штанам и недавно выданным лакированным ботинкам. Младший за столом развязывал папки, вытаскивал из них листочки, делал на листочках аккуратные заметки и вкладывал листочки опять в папки.

— Выровняй, пожалуйста, стопку бумаги.

Мальчик постучал пачкой бумаги о поверхность стола, Младший взял бумагу из рук Мальчика, слегка коснувшись его пальцев и немного порозовев при этом, и сам постучал ее о стол.

— Вот так надо, Мальчик. Принеси, пожалуйста, мне стакан воды.

Мальчик налил из граненого графина в граненый стакан воды и принес Младшему.

— Ты что, Мальчик, — это вода для допрашиваемых. Сейчас придет Ноль, вот он ее пусть и пьет. Нам ты налей из голубого кувшина, который на стеклянном столике у меня за спиной.

Мальчик протянул Младшему тонкий стакан.

— Отпей, если хочешь.

— Да как-то…

— Отпей, отпей.

Мальчик отхлебнул жидкость с незнакомым ароматом, одобрительно кивнул и отдал стакан Младшему. Младший повернул стакан стороной, с которой пил Мальчик и выпил жидкость медленным непрерывным глотком.

— Чем-то ты напоминаешь меня в молодости, Мальчик.

— Угу.

4

Дверь открылась без предупредительного стука, и в дознавательную ворвался Гендевит, и проскользнул Спилберг.


Еще от автора Юрий Александрович Горюхин
Канцелярский клей Августа Мёбиуса

Рассказы и небольшая повесть Юрия Горюхина были написаны в течение последних десяти лет. Грустная ирония, веселая самоирония, плотный, аскетичный язык, плавные переходы из реальности в фантасмагорию и всегда неожиданная концовка — вот что объединяет представленные в книге произведения.


Встречное движение

В человеческом муравейнике найти человека легко, главное — не пройти мимо. Книга для одиноких и не отчаявшихся, впрочем, для отчаявшихся тоже.


Мостики капитана

Грустная ирония, веселая самоирония, плотный, аскетичный язык, плавные переходы из реальности в фантасмагорию и всегда неожиданная концовка — вот, что объединяет представленные в книги произведения.


Полуштоф остывшего сакэ

Грустная ирония, веселая самоирония, плотный, аскетичный язык, плавные переходы из реальности в фантасмагорию и всегда неожиданная концовка — вот, что объединяет представленные в книги произведения.


Воробьиная ночь

Воробьиная ночь по славянской мифологии — ночь разгула нечистой силы. Но пугаться не надо, нечистая сила в этом сочинении, если и забавляется, то с самим автором, который пытается все растолковать в комментариях. Если и после комментариев будет что-то не ясно, нужно переходить к следующему сочинению — там все по-простому и без выкрутасов, хотя…


Рекомендуем почитать
Еврейка

Сборник коротких рассказов о жизни людей. Место действия всех историй — Израиль, время — период начала второй интифады нулевых, Второй Ливанской войны 2006 года и до наших дней. Это сборник грустных и смешных историй о людях, религиозных и светских, евреях и не очень, о животных и бережном отношении к жизни вне зависимости от её происхождения, рассказы о достоинстве и любви. Вам понравится погрузиться в будни израильской жизни, описанной в художественной форме, узнать, что люди в любой стране, даже такой неоднозначной, как Израиль, всегда имеют возможность выбора — любви или предательства, морали или безнравственности, и выбор этот не зависит ни от цвета кожи, ни от национальности, ни от положения в обществе.


Чёртовы свечи

В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.


Первый и другие рассказы

УДК 821.161.1-1 ББК 84(2 Рос=Рус)6-44 М23 В оформлении обложки использована картина Давида Штейнберга Манович, Лера Первый и другие рассказы. — М., Русский Гулливер; Центр Современной Литературы, 2015. — 148 с. ISBN 978-5-91627-154-6 Проза Леры Манович как хороший утренний кофе. Она погружает в задумчивую бодрость и делает тебя соучастником тончайших переживаний героев, переданных немногими точными словами, я бы даже сказал — точными обиняками. Искусство нынче редкое, в котором чувствуются отголоски когда-то хорошо усвоенного Хэмингуэя, а то и Чехова.


Анархо

У околофутбольного мира свои законы. Посрамить оппонентов на стадионе и вне его пределов, отстоять честь клубных цветов в честной рукопашной схватке — для каждой группировки вожделенные ступени на пути к фанатскому Олимпу. «Анархо» уже успело высоко взобраться по репутационной лестнице. Однако трагические события заставляют лидеров «фирмы» отвлечься от околофутбольных баталий и выйти с открытым забралом во внешний мир, где царит иной закон уличной войны, а те, кто должен блюсти правила честной игры, становятся самыми опасными оппонентами. P.S.


С любовью, Старгерл

В тот день, когда в обычной старшей школе появилась Старгерл, жизнь шестнадцатилетнего Лео изменилась навсегда. Он уже не мог не думать об этой удивительной девушке. Она носила причудливые наряды, играла на гавайской гитаре, смеялась, когда никто не шутил, танцевала без музыки и повсюду таскала с собой ручную крысу. Старгерл считали странной, ею восхищались, ее ненавидели. Но, неожиданно ворвавшись в жизнь Лео, она так же внезапно исчезла. Сможет ли Лео когда-нибудь встретить ее и узнать, почему она пропала? Возможно, лучше услышать об этой истории от самой Старгерл?


Призрак Шекспира

Судьбы персонажей романа «Призрак Шекспира» отражают не такую уж давнюю, почти вчерашнюю нашу историю. Главные герои — люди так называемых свободных профессий. Это режиссеры, актеры, государственные служащие высшего ранга, военные. В этом театральном, немного маскарадном мире, провинциальном и столичном, бурлят неподдельные страсти, без которых жизнь не так интересна.