Ближний круг, ч. 2 - [9]

— Какой?

— Пройти через северную границу Саудовской Аравии. Это самое плохо контролируемое место. У Саддама не хватает сил построить там настоящую границу, все силы брошены на войну с Ираном. Саддам не видит опасности в Саудовской Аравии — саудиты даже тайно финансируют его, боясь оказаться один на один с Ираном и его Корпусом стражей. На той границе почти нет пограничных укреплений, только берма[5]. Через ту границу постоянно кочуют бедуины, перегоняют машины — с иракской стороны границы один из крупнейших верблюжьих рынков на Востоке и там же продают угнанные на всем полуострове автомобили — Саддаму плевать. Движение через границу получается очень интенсивным, и контроля почти нет. Если бы я решил незаметно проникнуть в Ирак — то пошел бы именно там, сэр.

Авратакис улыбнулся

— Думаю, вы имеете право на долю в трофеях, парни.

Ирак, Багдад 22 августа 1988 года

Через несколько дней — благодаря Сергею Ивановичу и собственным наблюдениям — Николай понял, что дело с охраной Саддама обстоит не самым лучшим образом.

Прежде всего, не было бронированных машин. Удивительно — но даже президентский кортеж состоял из небронированных машин. В какой то мере спасало количество — президент передвигался на восемнадцати машинах. Потом — Николай поймет, в чем дело: Саддам опасался армии. От удара армейских средств поражения — не спасет ничего.

Он рассказал об этом Сергею Ивановичу — и тот согласился с его выводами. Очевидно, он имел доступ на самые верха — уже через день главе иракского государства предложили три бронированных ЗИЛа. Тот отказался — и выслал делегацию в ФРГ. На фирме Trasco в Бремене — заказали тридцать совершенно одинаковых машин.

Тут — Николая в первый раз откровенно попытались выпихнуть за границу, в ФРГ, предложив ему поехать с делегацией, заказывать эти машины. Надо сказать, что такие поездки — среди иракской элиты были популярными, многие выбирались из страны вести, например, переговоры по продаже иракской нефти и не появлялись месяцами. Саддам — внешне ничего не предпринимал по этому поводу. Николай отказался наотрез, сказав, что он советский офицер и не имеет права выезжать в капстрану без согласия командования. Он заметил, что особенно усердствовал в попытках вытолкнуть его за границу полковник Салад.

Шло время. Он учился сам такому непростому делу, как обеспечение безопасности главы государства, встречаясь в посольстве с Александром Ивановичем — и возвращаясь, учил иракцев тому, что они обсудили в посольстве. Они уже освоили некоторые методики стрелковой подготовки, используемые советским спецназом, вдобавок к этому — они начали разучивать «стандартные положения» — действия охраны в наиболее часто встречающихся ситуациях. Заключались они в следующем: на площадке, на которой при необходимости ставили автомобиль или стены, или в здании — охрана вела закрепленного — разыгрывалось нападение, после чего она должна была совершить набор определенных действий и вывести закрепленного из зоны поражения. Роль террориста играл Николай, роль Саддама — чаще всего полковник Салад. Изначально более высокий уровень подготовки Николая, полученный в Балашихе — приводил к тому, что чаще всего ему удавалось просто застрелить президента — потом погибал и он сам. Но постепенно — иракцы научились реагировать быстрее и что самое главное — грамотно перекрывать все возможные направления стрельбы, не давая совершить покушение. До того момента, как с ними начали заниматься всерьез — они были просто вооруженным стадом, сопровождающим вождя. Теперь — они все более и более начинали становиться «личниками», как их называл Александр Иванович. Доходило до смешного — первый инстинкт, который Николаю пришлось ломать у иракцев — инстинкт ответного огня. Приходилось вдалбливать целыми днями: задача телохранителя не в том, чтобы убить покушающегося — а в том, чтобы сохранить того, за кого они отвечают. Любой ценой, возможно — даже прикрыв собственным телом.

Удивляла информация, чему иракцев учили бойцы 22САС, которые занимались с охраной Саддама в восемьдесят пятом — восемьдесят шестом годах. Больше всего внимания — они уделяли стрельбе и охране конвоя в движении — чисто военным дисциплинам. Охране в пешем порядке — внимания почти не уделяли. Могло быть и так — что не уделяли нарочно. Николай присматривался к тем, кого он тренировал. И приходил к выводу, что работа с таким контингентом — в смысле политико — просветительская — будет трудной. Охрану — Саддам подбирал специально, это были либо люди его клана, в основном выходцы из бедных районов Тикрита, либо — дети погибших военных, которые воспитывались в специальных интернатах. В разговорах — не было ничего кроме фанатизма, веры, шапкозакидательского настроения, озлобленности. Возвращаясь в посольство, Николай докладывал все это Сергею Михайловичу. Тот злился. Как то раз — по его совету Николай пронес в казармы несколько коммунистических листовок. На следующий день — Салад устроил гневное собрание личного состава — на нем выступили сначала те, кто нашел эти листки, затем сам Салад. Выступая, потрясая листками с «гнусной коммунистической пропагандой» он смотрел прямо в глаза Николаю и улыбался.