Ближневосточная новелла - [7]

Шрифт
Интервал

За эти годы она не раз вспоминала, что думала о нем в те часы, когда раздались выстрелы и люди на улице стали кричать, что англичане и евреи начали захват Хайфы. И на нее напал страх. Она думала о нем, пока шум сражения доносился до нее из центра города: ведь он был там. Себя она чувствовала в безопасности, но стрельба не утихала, и она вышла на улицу, еще не зная, куда и зачем пойдет. Тогда-то она и заметила перемену в обстановке. В полдень огонь усилился, он исходил теперь с холмов над ал-Халисой. Ей показалось, что она в кольце. Она бегом спустилась по лестнице и пошла в сторону главной улицы. Ей хотелось поскорее увидеть Саида, желание это смешивалось со страхом, с беспокойством об их судьбе, которую мог изменить любой выстрел. Подойдя к главной улице, она стала внимательно смотреть на мчащиеся машины, вглядывалась в лица прохожих, спрашивала, но не получала ответа на свои вопросы. И вдруг она очутилась в людском потоке — жители города стекались из разных кварталов, образуя нечто подобное страшному водовороту. Как соломинку, понесла ее людская река.

Сколько прошло времени, прежде чем Сафия вспомнила, что ее сын Халдун остался дома, в кроватке? Кто знает? Но вдруг какая-то сверхъестественная сила остановила ее. Она ощутила себя деревом, одиноким деревом посреди бурной реки. Она пыталась повернуть, всеми силами сопротивляясь течению. И от слабости, от усталости, от боли закричала что было сил. Крик ее заглох, затерялся в бескрайней толпе. Тысячу, миллион раз повторила она имя Халдуна. Много месяцев потом у нее не было голоса, сорванного этим криком. Но имя, будто крошечная крупинка, растворилось в бесконечном потоке звуков и имен.

Она уже почти падала под ноги толпе, когда, словно из-под земли, услышала голос Саида. Оглянувшись, она увидела его лицо, а на лице — гнев, страх, усталость и почувствовала еще больший ужас и горе. Ее будто ударило током, она ощутила безграничную решимость вернуться — чего бы это ни стоило. Пусть даже она никогда больше не сможет взглянуть в глаза Саиду! Ее бросало в дрожь от мысли, что она может потерять обоих — Саида и Халдуна. Напрягая силы, она вновь пробивалась сквозь толпу, преграждавшую ей путь, стараясь не упустить из виду Саида. Обессиленный, он звал то ее, то Халдуна.

Казалось, прошли века, прежде чем его загрубевшие руки обняли ее. Она заглянула ему в глаза, в изнеможении припала к плечу, а людской поток неумолимо нес их к берегу. Способность воспринимать окружающее вернулась к ним позже, под действием морской воды, брызгами разлетавшейся из-под весел. Они смотрели на берег, где оставалась Хайфа в вечерних сумерках, в пелене слез.

2

Всю дорогу из Рамаллаха в Иерусалим, и дальше — в Хайфу Саид не переставая говорил, но, подъехав к дому Галима, сразу замолчал. Вот они в ал-Халисе; какой знакомый шорох колес по асфальту… Сердце бьется толчками, оно переносит его из одного времени в другое. Двадцать лет промелькнули здесь в его отсутствие, а теперь возвращаются вопреки разуму и логике, неожиданно и невероятно. Чего же он ищет?

Неделю назад в их рамаллахском доме Сафия сказала:

— Теперь всюду ездят, давай поедем в Хайфу!

Это было за ужином. Рука его так и повисла в воздухе между тарелкой и ртом. Он посмотрел на Сафию, но та уже отвернулась — он не увидел ее глаз.

— Ехать в Хайфу — чего ради? — спросил он.

— Посмотрим на наш дом. Только посмотрим… — раздался ее глуховатый голос.

Он положил кусок на тарелку. Поднялся, подошел к Сафие. Голова ее поникла, как у человека, внезапно решившего признать себя виновным. Взяв ее за подбородок, он заглянул в заплаканные глаза и ласково спросил:

— Сафия… О чем ты думаешь?

Она утвердительно кивнула, давая понять, что он знает, сам постоянно думает о том же, но ждет, чтобы она сказала первая, отрешившись на миг от мысли, что виновата в том горе, которое пустило корни в их сердцах.

— Халдун? — спросил он шепотом. И вдруг осознал, что они никогда не произносили вслух этого имени. Они не захотели назвать им никого из троих своих сыновей. Старшего сына звали Халидом, дочь — Халидой. Дети ничего не знали о самом старшем своем брате Халдуне и называли Саида «отец Халида»[3]. А старые друзья словно договорились считать Халдуна умершим.

Саид стоял в оцепенении, мысли его витали далеко-далеко. Потом пришел в себя, быстро зашагал по комнате.

— Не выдумывай, Сафия, — наконец сказал он жене. — Не обманывай себя. Уж сколько мы расспрашивали, узнавали!.. Работники Красного Креста, сотрудники ООН, друзья, которых мы посылали в Хайфу, — все говорят одно и то же. Нет, я не хочу ехать. Это унизительно. Зачем себя мучить?

Сафия с трудом сдерживала рыдания. Всю ночь они провели без сна, молча, вновь прислушиваясь к стуку солдатских сапог на мостовой, к приказам, которые кричали в мегафон…

Ворочаясь в постели, Саид понимал, что отступать уже некуда: мысль, зревшая двадцать лет, родилась, и похоронить ее вновь невозможно. Он знал, что жена тоже не спит, обуреваемая теми же мыслями, но ему не хотелось возвращаться к вчерашнему разговору. Наутро Сафия подошла к нему.

— Если поедешь, возьми меня с собой. Не вздумай ехать один, — сказала она спокойно.


Еще от автора Нагиб Махфуз
Предания нашей улицы

В сборник известного египетского прозаика, классика арабской литературы, лауреата Нобелевской премии 1988 года вошли впервые публикуемые на русском языке романы «Предания нашей улицы» и «»Путь», а также уже известный советскому читателю роман «»Вор и собаки», в которых писатель исследует этапы духовной истории человечества, пытаясь определить, что означал каждый из них для спасения людей от социальной несправедливости и политической тирании.


Пансионат «Мирамар»

«Пансионат «Мирамар» был опубликован в 1967. Роман повествует об отношении различных слоев египетского общества к революции, к социальным преобразованиям, происходившим в стране в начале 60-х годов, обнажены противоречия общественно-политической жизни Египта того периода.Действие романа развертывается в когда-то очень богатом и фешенебельном, а ныне пришедшем в запустение и упадок пансионате со звучным испанским названием «Мирамар». Этот пансионат играет в романе роль современного Ноева ковчега, в котором находят прибежище герои произведения — люди разных судеб и убеждений, представляющие различные слои современного египетского общества.


Персидские юмористические и сатирические рассказы

В сборник включены произведения основоположника современного сатирического рассказа Ирана Мохаммада Али Джамаль-заде, а также писателей-юмористов Хосроу Шахани, Феридуна Тонкабони, Голамхосейна Саэди и Аббаса Пахлавана.В рассказах зло и остроумно обличаются пороки буржуазного мира: продажность чиновников, напускная добродетель богатых, инфляция моральных и нравственных ценностей в условиях ускоренной модернизации общества.Современный персидский юмористический рассказ развивает гуманистические и демократические традиции мировой классической новеллистики.


Мудрость Хеопса

В III тысячелетии до Рождества Христова в стране, названной греками Дар Нила и оставившей потомкам величественные памятники и сказочные сокровища, царил легендарный Хуфу. Человек, решивший жестоко изменить волю самого Амона-Ра, правитель, который подарил миру самое первое и монументальное из всех чудес света. История жизни этого загадочного владыки до сих пор будоражит умы людей, как волновала человечество на заре цивилизации, в те времена, когда любовь, высокие амбиции, войны и предательство являлись характерными чертами той вселенной, которую создали люди ради поклонения своим богам…Впервые издано на арабском языке в 1939 году под заглавием «Abath al-aqdar».


Путешествие Ибн Фаттумы

Пережив несчастную любовь, несправедливость и предательство на Родине, Ибн Фаттума отправляется в далекое странствие в поисках истины и счастья. Завораживающий сюжет увлекает читателя в удивительные края. Но найдет ли герой свою мечту — волшебную страну совершенства Габаль?Роман нобелевского лауреата — египетского писателя Нагиба Махфуза — уникальный рассказ наблюдательного путешественника, потрясающий опыт познания мира…


Живи, Египет!

Сборник представляет лучшие образцы современной новеллистики Арабской Республики Египет. В нем объединены произведения писателей разных поколений и литературных направлений. Здесь и литераторы старшего поколения, уже известные советскому читателю, — Тауфик аль-Хаким, Нагиб Махфуз, Юсуф Идрис, — и молодые египетские новеллисты, творчество которых еще неизвестно в нашей стране.При всем разнообразии рассказов авторов объединяет острый интерес к событиям сегодняшнего дня, к насущным проблемам своей страны.


Рекомендуем почитать
Северные были (сборник)

О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.


День рождения Омара Хайяма

Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.


Про Клаву Иванову (сборник)

В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.


В поисках праздника

Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.


Плотник и его жена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Третий номер

Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.