Блистательный обольститель - [24]

Глаза Дерека превратились в щелки:

— Еще одно слово, и от тебя останется мокрое место, мой маленький братик. Я вытряхну из тебя душу…

— Душа моя бессмертна! — сверкнул глазами Роберт. — И нечего меня пугать. — Увидев, что лицо Дерека исказилось от боли, Роберт поспешил извиниться. — Прости меня, Дерек. Ты должен знать, что у меня самые добрые намерения по отношению к мисс Девон. Не ругай меня за то, что я поцеловал ее. Только слепец может оставаться к ней равнодушным.

— С этого момента ты только таким и будешь — слепым. Если ты не собираешься жениться на Анне-Лиз, оставь ее в покое, или тебе придется покинуть Клермор.

Теперь разозлился Роберт!

— Что ты имеешь в виду? Ведь я вел все хозяйство последние несколько лет.

— Еще раз спрашиваю: каковы твои намерения по отношению к мисс Девон, Роберт?

— Не знаю.

— Тогда больше не делай этого, пока не решишь для себя этот вопрос и не скажешь об этом мне. Я занял место ее отца, Роберт, а он был хорошим человеком. Анне-Лиз — простая и невинная девушка. Я не хочу, чтобы ее жизнь была разбита только потому, что тебе захотелось порезвиться. — Сказав это, Дерек вышел из комнаты, а Роберт удивленно посмотрел ему вслед.

«Дерек более щепетилен, чем мог бы быть ее собственный отец, — подумал он, — это больше напоминает ревность, чем опеку». Роберт усмехнулся: нет, он не собирается спрашивать разрешения у брата, чтобы снова поцеловать мисс Девон…

Усадьба Лонгстритов была расцвечена огнями. Сегодня сюда были приглашены все соседи, имевшие влиятельное положение в обществе. Музыкальная комната была полна. Мариан приготовила гостям сюрприз: пианист, звезда лондонского сезона, давал здесь маленький концерт. Мариан светилась оттого, что завлекла его в деревню. Для начала он выбрал шумную пьесу из Бетховена. Публика притихла.

Общество было изысканное. Сверкали бриллианты, струились шелка. Юбки дам были похожи на пестрые букеты из тюля, тарлатана и атласа, юные и пожилые леди обмахивались веерами из шелка и резной слоновой кости. Мужчины сидели неподвижно в своих черных фраках и смокингах. По их скучающим лицам нетрудно было догадаться, что они мечтают поскорее вернуться к сигарам и политике. Вечер был душным, и поэтому венецианские двери были широко распахнуты. Предзакатные дуновения ветерка заставляли чуть колыхаться тяжелые бархатные с золотом шторы. Великолепные пионы в саду распространяли в летнем воздухе пьянящий аромат.

Мариан сидела сзади Дерека и своего отца, а Анне-Лиз и Роберт — рядом с миссис Лонгстрит. Мариан была во всем белом и благоухала парижскими духами, Анне-Лиз надела свое платье из голубого тарлатана, старое, но очень шедшее ей и делавшее ее еще моложе.

Теперь знаменитый пианист исполнял пьесу Листа. Страстная музыка пробудила в Дереке страх, который постоянно преследовал его в течение последних месяцев: а что, если он все-таки сошел с ума? Звуки рояля болью отдавались в его голове. Капли пота выступили на лбу, сердце щемило, нечем было дышать. Гениальная музыка стала вдруг раздирающей слух какофонией, терзающей его, а фигуры присутствующих слились в какое-то розовое пятно. Тело Дерека содрогалось от нестерпимой боли. В этот момент он заметил, как Роберт, бросив на него спокойный взгляд, положил руку на руку Анне-Лиз. Ничего не сознавая, побуждаемый болью и неистовой яростью, Дерек бросился и схватил Роберта за горло. Перепуганные гости кинулись прочь. Пальцы Дерека сжимали шею Роберта, он придавил его к полу. Ярость сжигала его измученный мозг. Вдруг дьявольской силы удар сзади по голове обрушился на него. Все стремительно закружилось вокруг, и он потерял сознание.

Когда Дерек очнулся, кругом была полная тишина. Он смутно различил лицо незнакомого человека, склонившегося над ним. Затем постепенно приобрели очертания Анне-Лиз и Мариан. Он лежал в чужой спальне, голова по-прежнему болела. Дерек ничего не мог понять, а когда захотел спросить, что с ним, язык его не слушался. И вдруг точно молния пронзила его мозг.

— Роберт. Где Роберт? С ним все в порядке? — Дерек попытался встать.

Роберт протиснулся между Анне-Лиз и доктором:

— Я немного поцарапан, но в любом случае ничего страшного. Вопрос в том, как ты. Мы уже подумали, что ты сошел с ума.

Дерек пожал протянутую братом руку.

— Должно быть, я все-таки сошел с ума… — Смутившись, он положил руку Роберта на свой пульсирующий лоб. — Я был сумасшедшим… на минуту… Я хотел убить тебя. — Он пристально посмотрел на синяки на шее Роберта. — Господи! Я ведь действительно мог это сделать. Что за черт!

Видя, с каким трудом Дерек говорит, доктор решил прервать их:

— Я доктор Сотби, — обратился он к Дереку. — Мой вам совет: теперь отдыхать, пока вы не сможете дойти до кареты, которая отвезет вас в больницу. Я хотел бы понаблюдать за вами несколько дней.

— Вы тоже считаете, что я могу сойти с ума?

— Не обязательно, но возможно. Сейчас вы выглядите достаточно нормальным, но совсем недавно сильно перепугали всех.

Глаза Дерека сузились:

— Могу я покинуть больницу, когда захочу?

— Если в течение недели вы будете вести себя разумно, думаю, вы сможете отправиться домой. — Он помолчал. — Ваша голова доставляет вам много неприятностей?