Блистательный обольститель - [2]

С легкой улыбкой на губах Дерек шептал на ухо Анне-Лиз:

— Ты выглядишь сегодня повзрослевшей, котенок.

Анне-Лиз покраснела. Она хорошо знала, что ее девичье голубое платье из тарлатана с корсажем и лента, перехватывающая талию, делают ее еще моложе. Но если бы на ней было платье из муара с поддельным золотом, как у Джейн, она, наверное, показалась бы просто смешной. Отблеск уже взрослой интуиции просвечивал в ее глазах. Она готова была поспорить, что понравилась бы ему в облегающем сари.

— Я отдал бы соверен, чтобы узнать, о чем вы думаете, маленькая колдунья, — заметил Дерек, пристально глядя на нее.

— Я не ребенок, как вы воображаете, полковник, — ответила Анне-Лиз. Нота возмущения прозвучала в ее мягком контральто. — Почему вы упорно не позволяете мне быть взрослой?

— Возможно, я пытаюсь защитить себя, — поддразнил он. — Вы подаете все признаки превращения в замечательную красавицу.

— Я вам не верю, — произнесла она сдавленным голосом, и щеки ее вспыхнули. — Пожалуйста, дразните других дам, если вам так хочется, но только не меня.

— А почему бы нет? Разве у вас нет чувства юмора?

— Я слишком часто слышала, как вы преследуете насмешками тех, кто вам не нравится.

Дерек чуть заметно улыбнулся:

— Я ими преследую также и тех, кто мне очень нравится.

Она резко вскинула голову, а в ее глазах засветилась надежда.

— Вы заигрываете со мной, полковник, — пробормотала она, непроизвольно соблазнительно.

Он откровенно рассмеялся:

— Я никогда бы не осмелился сделать ничего подобного, особенно с такой серьезной персоной, как вы.

— Неужели я такая Скучная?

Он смеялся:

— О, наоборот, мисс Девон, вы никогда не надоедите мне, в отличие от большинства женщин в этом зале.

— Какие же качества должна иметь женщина, чтобы не надоесть вам, полковник? — спросила Анне-Лиз насмешливо.

Судя по сплетням, полковник Клавель был постоянно окружен женщинами. Однако его романы никогда не длились более месяца, но ведь это только слухи, намеки и разговоры. Хотя мимолетность его увлечений говорила об обратном, ей почему-то казалось, что он очень одинок.

— Женщина должна быть умной, — ответил он наставительно. — И честной. Если к тому же имеет сострадание, отсутствие других качеств вполне терпимо. Однако я пришел к выводу, что большинство женщин не честны. Двуличие впитано ими с молоком матери.

— Вы не доверяете им потому, что они научены нравиться мужчинам?

— Не только. Они должны нравиться, но должны и подчиняться мужчинам… а они тратят свою жизнь, восставая против этого.

— А что, если женщины просто хотят быть самими собой?

— Неужели? — Его грубоватость задела ее женское самолюбие.

— Да, я так думаю… А вообще я бы не хотела быть на вашем месте.

Он выглядел озадаченным:

— Почему это?

— О, я думаю это очевидно. Ваше будущее блестяще, независимо от того, решите ли вы остаться военным или вернетесь в свое имение в Англии. Вы же отказываетесь от покоя и идете трудным путем. Судя по вашему ироническому тону, вы несчастны и не удовлетворены, все прилагаемые вами усилия тщетны и ничто не может сделать вас счастливым. Женщины менее всего. Я подозреваю, вы хотите, чтобы женщина была похожа на мужчину, но я никогда не видела, чтобы ухаживали за женщиной, похожей на мужчину. Не думаете ли вы, что требуете от женщины слишком многого? Вы хотите, чтобы она была умна, красива и женственна. Вы хотите откровенности и одновременно загадочности. Разве справедливо ожидать от женщины, чтобы она оправдала такие противоположные надежды?

— Это слишком длинная речь, моя маленькая устрица, — удивление в его глазах сменилось весельем. Его темная голова склонилась заговорщицки:

— Вы умеете хранить секреты?

— Вы же знаете…

— Есть такая женщина… в Англии.

Кровь отлила от лица Анне-Лиз, сердце ее часто забилось. Она скованно следовала за Дереком сквозь радужный водоворот танцующих, а он все рассказывал ей о Мариан Лонгстрит:

— Она прекрасна, настоящая леди и превосходная наездница. Возможно, вы никогда не встретитесь с ней, но…

Анне-Лиз так хотелось зажать уши и убежать из неожиданно ставшего душным зала! Зачем он рассказывает именно ей о своей замечательной невесте? Она с трудом выносила его возбужденный взгляд, его страсть, когда он описывал Мариан: ее ярко-рыжие волосы, молочно-белую кожу, изумрудные глаза. Анне-Лиз была уверена, что теперь образ красавицы Мариан будет преследовать ее.

— Она говорит по-французски и по-немецки, — безжалостно продолжал Дерек. — Она прекрасно подготовлена для того, чтобы стать женой дипломата или государственного деятеля.

— Это то, чего вы хотите? — прервала его Анне-Лиз с мрачным отчаянием. — Быть политиком?

— Когда-нибудь. Только это может заставить меня вернуться в имение, где слишком спокойная жизнь.

— Вам не нравится быть военным в Индии?

— Нравится, — он колебался. — Но вы правы, я не люблю одиночества. — На минуту его карие глаза под темными ресницами показались незащищенными, их мимолетная ранимость сдавила ей сердце.

Она сдержала свои чувства:

— А почему вы не привезете мисс Лонгстрит сюда?

— Я веду слишком рискованную жизнь, чтобы пожелать того же женщине. Кроме того, Мариан не любит Индии.