Блэйд: Троица - [81]

Медленно текли минуты.

Дрейк глядел на комнату, с удовлетворением отмечая масштаб невероятных разрушений, вызванных им. С потолка упала осветительная стойка и рухнула на разбросанные под ней кучи битого кирпича, разлетаясь на части.

Темнота затопила синапсы Дрейка, и он нахмурился, быстро моргая, пытаясь избавиться от нахлынувшего на глаза моря серых крапинок. Он не привык к ощущению физической слабости и теперь испытывал самые разнообразные и необычные ощущения, ни одно из которых не было приятным.

В замешательстве Дрейк повернул голову, чтобы посмотреть на стену рядом с собой. Ему казалось, что она колышется в предутреннем свете, как будто мираж. Картина перед его глазами быстро разворачивалась в невероятно реальную цветную панораму.

Дрейк трудно задышал, увидев, как целая вереница ярких образов проплыла перед ним по поверхности стены. Все они были невероятно ясными и живыми. Дрейк в удивлении глядел на них. Когда-то он слышал, что перед глазами умирающего человека проходит его жизнь. Конечно, сам он никогда не думал, что ему представится возможность проверить это на практике, а получилось именно так.

Дрейк лег на пол, чтобы приготовиться.

Должно быть, это будет хорошо…

Горящие деревни, кричащие женщины… Густой запах пороха, враги, нарушившие строй и несущиеся на него…

Дрейк улыбнулся, наслаждаясь представлением, которое проплывало перед ним, наполняя его разум тысячами кровавых образов. Он убивал всех без разбора — молодых, старых, больных, раненых, — все они пали под его мечом или под его руками и зубами, а их кровь поддерживала его все эти годы.

И в самом конце жизни он не сожалел.

Он получил удовольствие от всего, что совершил.

Уж Дрейк постарался. Он убивал людей тысячами тысячью разных способов. Почему ему было не покарать их? Тех, кто в своей самонадеянности полагал, что могут лишить его жизни. Они заслуживали страдания. Сейчас он видел их лица, с немым обвинением проплывавшие мимо него.

Королевский стражник (его пышный мундир весь испачкан кровью), просивший о пощаде, когда Дрейк привязывал его к его же лошади, готовясь швырнуть обоих вниз с зубчатой стены.

Турецкий мальчишка-воин, моливший своих богов о прощении, когда Дрейк вылил чан кипящего масла в колодец, где мальчишка решил спрятаться.

Испанский конкистадор, пригвожденный к дереву, слезы текут по его лицу — Дрейк предложил ему выбрать, как следует умертвить семерых его детей…

А теперь — Блэйд, афроамериканец, облаченный в кожу и сталь. Шепот его вампирской крови взывает к нему даже тогда, когда он вместе с людьми замышляет убить своего же собственного предка.

Дрейк нахмурился. Это противоречие было слишком сильно, чтобы списывать его на простое стечение обстоятельств. Откуда он явился, этот боец-гибрид? Какие обстоятельства сделали его таким, каким он стал? Дрейк знал, что даже люди считали Блэйда чудовищем, убийцей. Если людские власти когда-нибудь раскрыли бы его секрет, то, вне сомнения, посадили бы за решетку, возможно, даже убили бы, ибо это была одна из глупостей, которое совершало человечество — уничтожать все, что не удается понять.

Впрочем, не важно.

Блэйд преуспел там, где другие потерпели неудачу, и отдал свою жизнь, чтобы спасти ненавидевшее его человечество. Эту жертвенность мог уважать даже он, Дрейк.

Дрейк слабо закашлялся, черная жидкость потекла из его ран. Его часть, очень малая часть, всегда знала, что наступит день, когда он проиграет. Еще более крошечная часть его желала этого, взывая из тьмы и умоляя наконец отпустить ее в неизведанные глубины.

Если быть честным перед собой, то именно эта крошечная часть тьмы и привела его в еще более великие глубины бесчеловечности, подобно испорченному ребенку, который испытывает своих родителей нелепыми требованиями. И наконец настал день, когда Дрейк осознал, что не важно, насколько жестоко и безжалостно он обходится с человеческой расой, у нее все равно нет сил ответить ударом на удар или, по крайней мере, так, чтобы этот удар мог представлять для него серьезную опасность.

И поэтому Дрейк позволил себе стать чудовищем. Даже несмотря на всю свою невоздержанность, Дрейк видел, что он упускает из виду нечто важное. Он думал, что человеческая раса бьется с ним в силу своей глупости, но именно эта глупость и заставляла их идти вперед, даже если логика говорила им, что они потерпят поражение.

Теперь Дрейк это понимал так ясно, как никогда раньше. Все эти годы он давал людям возможность признать свое поражение, склониться перед ним, пустить его в свои сердца, принять его кровь в свои тела. Хотя они и не были совершенны, они могли бы стать таковыми, уподобившись ему и его детям. Они бы стали вампирами, чьи тела идеально подходили для того, чтобы переносить смену тысячелетий как смену времен года. Пережив это единственное изменение, они потеряли бы то, что двигало человечество вперед, сквозь взлеты и падения яростного творчества и созидания, когда они отчаянно пытались построить, изобрести и создать нечто, что позволит им не встречаться с тем, чего они боялись больше всего: смерти.

Но нет. Они не желали сдаваться. Они отбивались кулаками, топорами, копьями, стрелами, мечами и ружьями, не желая изменить самую свою суть, даже если это грозило им смертью.