Блеск шелка - [172]

Анна покрылась холодным пóтом. Что бы ни случилось, ей нельзя шевелиться, нельзя издавать ни звука. Если незнакомец ее заметит, то убьет ее. Нос нестерпимо чесался. Во рту пересохло. Ночной гость молча сел рядом с Зоей.

Вдруг Анна услышала шаги снаружи. Раздался короткий стук, и дверь открылась. Таинственный пришелец тенью скользнул за штору.

Анна повернулась к двери. Вошла Фомаис. Лишь тогда Анна увидела, что одно из окон не закрыто на задвижку. Она пошевелилась, словно только что проснулась.

– Пойду налью вина, – сказала Анна сонно. – Ты не принесешь мне немного печенья? Что-то я проголодался.

Она направилась к двери, не глянув на тень в углу за кроватью Зои, туда, где притаился незваный гость. Он не собирался причинять ее пациентке вреда, и, если Анна на несколько минут выйдет из комнаты, незнакомец исчезнет так же, как и появился, – через окно.

С этого дня она будет следить за тем, чтобы все окна и двери в доме были надежно закрыты.

Спустя два дня Зоя открыла глаза. Потрясенная, испуганная, она не могла говорить – вместо слов из ее рта вырывались бессмысленные звуки. Фомаис попыталась сунуть ей в руки перо и бумагу. Больная неловко вцепилась в перо, черкнула несколько неразборчивых букв и сдалась.

Елене сообщили, что ее мать пришла в себя, но говорить не может. Красавица явилась, посмотрела на Зою со странным удовлетворением, развернулась и ушла. Только после того, как дочь ушла, больная произнесла первое понятное слово.

– Анна! – позвала она.

Дело продвигалось медленно. К вечеру Зоя смогла четко произнести еще несколько простых слов – имен, просьб; она уже чуть лучше координировала движения. Анна видела ужас в глазах пожилой женщины, и ее сердце невольно сжималось от острой жалости. Лучше бы Зоя умерла легко, быстро, от первого апоплексического удара, а не медленно, шаг за шагом, как теперь.

С другой стороны, Анна понимала, что, если Зоя поправится, ее тайный ночной визитер снова придет, и тогда она отдаст приказ убить Джулиано. Раз невозможно остановить Зою, следует найти этого незнакомца и остановить его. Был лишь один человек, которому Анна могла полностью довериться и который был в состоянии ей помочь, – Никифорас.

Когда она добралась до Влахернского дворца, было поздно, шел сильный дождь. Анна несколько минут препиралась с охраной, прежде чем смогла убедить их впустить ее и потревожить Никифораса.

Он выглядел обеспокоенным, лицо его было хмурым, отекшим со сна, гладкие безбородые щеки помяты.

– Что случилось? – взволнованно спросил евнух. – Зоя умерла?

– Нет, не умерла, – ответила Анна. – На самом деле она может полностью выздороветь. Зоя очень быстро идет на поправку, и к тому же у нее железная воля.

Анна кратко поведала о непрошеном госте, о том, что он решил, будто Зоя может его слышать, и пообещал убить Джулиано по ее приказу.

– Полагаю, Дандоло пытается спровоцировать восстание на Сицилии, – добавила она. – Он наш союзник, а не враг. Если мы будем убивать тех, кто нам помогает, или позволим их уничтожать, не многие захотят иметь с нами дело, когда нам потребуется помощь. А она обязательно понадобится.

Никифорас улыбнулся:

– Судя по твоему описанию, это был Скалини. Я не позволю, чтобы Дандоло погиб, – по крайней мере от рук Зои. Думаю, Скалини уже сделал, что от него требовалось. И потом, он – человек Зои, а не наш.

– Правда? – переспросила Анна.

– О да. – Лицо евнуха было мрачным. – Но я знаю, где его найти. Он не покинет Константинополь, обещаю.

– Спасибо, – сказала Анна. – Огромное спасибо!

Зоя продолжала выздоравливать. Уже через несколько дней она смогла составить предложения, хотя многие слова ей по-прежнему не удавалось произнести. Она начала есть, пить отвары, которые Анна для нее готовила. Удивительно, но Зоя была хорошим пациентом. Она послушно выполняла все рекомендации – и поэтому быстро поправлялась.

Через две недели четверо братьев Склеросов публично объявили о своей преданности Михаилу, пытавшемуся спасти империю, и вместо того, чтобы жертвовать на Церковь, передали значительную часть своего состояния Зое, для того чтобы она могла продолжить организацию волнений и бунтов во владениях Карла Анжуйского.

Глава 89

Константин в одиночестве стоял во дворе, глядя на фонтан; его мысли сжались в крошечную, кристально-четкую картину, простую и понятную. Он видел все элементы мозаики, каждый кусочек занял свое место. Его жизнь, опыт, плохой и хороший, подводили его к этому моменту, когда он вдруг все понял – словно увидев во внезапной вспышке света во тьме. Даже несмотря на то, что его предали, он не должен изменять своей цели. Он смог сделать из этого один-единственный вывод: Господь никогда его не покинет!

Главная задача – остановить Зою Хрисафес. Один раз с Божьей помощью он уже поверг ее, но этот Анастасий, тщеславный, мелкий, непостоянный, как вода, ее исцелил.

Нужно пойти к Зое поздно вечером, тогда он наверняка сможет застать ее в одиночестве. Епископ был полон решимости. Нельзя оставлять судьбу православных христиан в скользких руках Зои Хрисафес.

Поздним вечером небо затянули тяжелые тучи. Дул пронизывающий ветер, со стуком и шелестом гнал по улице мусор. Константину не хотелось выходить в такую погоду, но то, что он задумал, непременно нужно было сделать. Такая ночь просто создана для реализации планов, которые невозможно отменить.