Блеск шелка - [170]

– Он выплатит долги, только если есть что-то, чего он по-прежнему жаждет, – произнес Михаил.

– Подумай о своем народе, – сказала Зоя. – Подумай о его страданиях в долгой ссылке, о тех, кто так и не вернулся на родину. Мы живем здесь вот уже тысячу лет, построили великолепные дворцы и храмы, создали всю эту красоту, радующую и глаз, и слух, и душу! Мы со всех уголков мира привозим специи, многоцветные, яркие, как солнце и луна, шелка, драгоценности, бронзу и золото, кувшины и вазы, статуи людей и животных. Мы измерили небо и проследили пути звезд, – воздела она руки. – Наша медицина способна излечить то, чему другие даже названий не придумали. – Зоя наклонилась ближе к Михаилу, словно говоря о сокровенном. – Но, что важнее всего, наши мечты зажгли огонь в человеческих сердцах. Наш образ жизни принес справедливость богатым и бедным, литература сформировала умы целых поколений. Мы сделали мир прекраснее, чем он был бы без нас. Не позволь варварам убить нас снова! Во второй раз мы не сможем подняться.

– Тебя никогда не победить, Зоя? – спросил Михаил с ласковой улыбкой.

– Я уже знавала поражение, – возразила она. – Впервые это произошло семьдесят лет назад. Я видела, как адское пламя пожирает всех, кого я любила. Если это случится снова, я тоже погибну в этом пламени. – Она перевела дух. – Но, ради всего святого, я не сдамся без боя! Если мы капитулируем, Михаил, история нам этого не простит!

– Знаю, – тихо произнес он. – Скажи мне, Зоя… Косьма Кантакузен мертв, Арсений и Григорий Вататзесы тоже, а теперь умерла и Ирина. Почему Джулиано Дандоло все еще жив?

Ей следовало знать, что император сразу же обо всем догадается. Он позволил ей свершить свою месть только потому, что ему это было выгодно.

Михаил ждал.

– Он еще нужен мне, – ответила Зоя. – Дандоло обхаживает врагов Карла Анжуйского, подстрекая их к бунту на Сицилии. Когда он нам больше не будет нужен, я велю Скалини его убить. Мне бы хотелось придумать что-нибудь более элегантное, но на это нет времени, – добавила она.

Император кивнул. Его глаза были печальны.

– Жаль. Он мне нравится.

– Мне тоже, – согласилась Зоя. – Но при чем тут наши симпатии? Он – Дандоло.

– Знаю, – тихо произнес Михаил. – И все-таки мне его жаль.

Глава 87

Зоя стояла у открытого окна, глядя в морскую даль. В лицо ей хлестал соленый ветер. Он все еще был морозным, льдистым, но в нем уже ощущалось некое обещание скорой весны. Планы Зои постепенно зрели и приобретали зримые черты. Она раздобыла денег, несмотря на яростные протесты ее жертв. Вчера сдались Склеросы, и она вытребовала с них еще сверх назначенной суммы – это было гарантией того, что они перестанут противиться объединению с Римом. Константинополю были необходимы рычаги давления на Запад. От этого зависело, сможет ли город выжить.

К тому же ее усилия помешают планам Елены, что, конечно, было менее важно по сравнению с выживанием всей Византии, но все же приносило Зое некоторое мрачное удовлетворение.

В дверях показалась Фомаис. Она выглядела испуганной.

– Пришел епископ Константин, госпожа. Он очень сердит.

Зоя ожидала, что Константин разозлится.

– Пусть подождет несколько минут, а потом проводи его сюда.

Фомаис растерялась:

– Вам нехорошо? Принести настойку ромашки? Я могу сказать епископу, чтобы он пришел в другой день.

Зоя улыбнулась этой мысли. Это стоило бы сделать – только ради удовольствия. Она все еще обдумывала ответ, когда увидела за спиной Фомаис крупную фигуру Константина в роскошном облачении. Он, очевидно, намерен был войти – с разрешения или без.

Служанка повернулась к нему.

– Ступай прочь, женщина!

Лицо епископа было белым как мел, глаза яростно сверкали. Теперь, когда он вошел, Зоя увидела, как мерцает шелк его далматики, несмотря на ненастную погоду. Ткань струилась, разлетаясь при движении, от чего Константин казался еще больше.

Его высокомерие показалось Зое невыносимым. У нее появилась дикая идея – подождать, пока Фомаис уйдет и закроет дверь, а затем скинуть с себя тунику – и предстать перед Константином обнаженной. Это приведет его в такой ужас, что он никогда больше не позволит себе подобного своеволия. И еще это будет довольно забавно…

Фомаис ждала приказаний хозяйки.

– Пусть Сабас ждет у двери, – наконец сказала ей Зоя. – Сомневаюсь, что владыка и дальше будет демонстрировать столь скверные манеры. Но, если это все же произойдет, я бы хотела, чтобы Сабас был поблизости.

Служанка повиновалась. Константин подождал, пока она выйдет, и захлопнул дверь, чуть не прищемив край своей туники.

– Похоже, вы потеряли над собой контроль, – холодно заметила Зоя. – Я бы предложила вина, но, похоже, вам на сегодня достаточно. Чего вы хотите?

– Вы предали православную церковь, – произнес Константин сквозь стиснутые зубы.

На его лишенных растительности скулах играли желваки. Феодосия Склерос должна была все ему рассказать. Несомненно, она снова просила его отпустить грехи ее братьям.

Глаза Константина горели гневом, кожа блестела от пота.

– Вы отреклись от всего, во что верили, нарушили обеты, взятые при крещении! – Его голос дрогнул. – Отказались от веры, оскорбили Господа и Пресвятую Богородицу – и я отлучаю вас от Церкви Христовой! Вы больше не одна из нас! – Он простер вперед руку, указывая на Зою пальцем, словно пытаясь ее проткнуть. – Вам отказано в теле и крови Христовой. Ваши грехи падут вам на голову, и в Судный день Он не воскресит вас. Пресвятая Богородица не заступится за вас перед Богом, в ее молитвах не прозвучит ваше имя, и в ваш смертный час она не услышит ваших слов! Вас более нет среди праведников!