Блеск и коварство Медичи - [38]

— Вы не договорили. Что там насчет некромантов? — спросила она.

— Пустяки, ничего особенного, — ответил он и отвел взгляд в сторону.

Разумеется, ему было что сказать, но что бы это ни было, он не собирался ей ничего рассказывать. Магистр Руанно снова подошел к двойному пеликану и начал его внимательно разглядывать, чтобы определиться, можно ли его разобрать с целью безопасной перевозки. Через некоторое время он спросил:

— А что насчет книг? Когда ты предлагала великому герцогу купить у тебя серебряную воронку, ты говорила еще о каких-то книгах.

Что же ему на это ответить? Соврать, что нет никаких книг? Показать все, что есть? Или только часть? Среди отцовских книг была одна — самая древняя и самая ценная, которую Кьяра хотела оставить у себя. Отец делал в ней пометки, и Кьяре хотелось когда-нибудь, когда она уже достаточно выучится читать по-латыни, прочитать то, что он написал. С другой стороны, англичанин не поверит, если она начнет отрицать существование книг.

— Да, есть несколько книг. Я отнесла их наверх. Боялась, как бы не обрушился потолок в подвале. Я думала, что книги — это самое ценное, что осталось после отца.

Англичанин взглянул на нее. На какое-то мгновение ей показалось, что он читает ее мысли и знает, что книги здесь, в этом самом подвале, завернутые в водонепроницаемый вощеный шелк и запертые в железный короб, замурованный в стену. Ей также показалось, что он знает о тайном подземном туннеле, вход в который находился прямо под столом. Однако магистр Руанно улыбнулся своей обычной волчьей усмешкой и сказал:

— Ты говоришь как истинная дочь книготорговца. Хорошо, пойдем наверх и посмотрим на эти книги. Позже я пришлю слуг, чтобы они забрали инструменты.

— И какую сумму заплатит великий герцог?

— Я поговорю с ним и думаю, он не станет скупиться. Но если мы сразу запросим большую сумму, это вызовет у него подозрения. Да и вам будет сложно разобраться с кучей денег за раз. Давай договоримся, что герцог будет платить вам по двадцать золотых скудо в год в течение двадцати лег. А кроме того, предоставит приданое для тебя и для твоих сестер. Что должно быть в приданом — пусть решит твоя бабушка.

Кьяра сняла лампу с крюка и направилась к лестнице.

— Хорошо, я согласна, — сказала она. — Давайте пойдем наверх. Я покажу вам книги, а бабушка угостит вас скьяччатой и миндальным молоком.

Глава 12

Дворец Медичи

16 сентября 1574

Три месяца спустя

Кьяра с силой поставила на стол горшок с шафрановыми жилками. От удара простой глиняный сосуд треснул, и легкие темно-красные тычинки взмыли в воздух.

— Che palle! — выругалась Кьяра.

— Кьяра! — прикрикнула на нее донна Химена, оторвавшись от своего шитья. Выражение ее лица было спокойным, но в голосе слышалось раздражение. — Не знаю, где ты набралась таких слов, но я запрещаю тебе произносить их в моем присутствии. Это не подобает такой молодой особе, как ты, и неуважительно по отношению к великому герцогу.

— Как будто ему есть до этого дело, — ответила Кьяра, осторожно собирая шафрановые тычинки, по одной жилке за раз. Мало того что шафран стоил баснословных денег, он еще и обладал целебным свойством: отгонял вредоносные испарения оспы. — К тому же все так говорят.

— Это не значит, что ты можешь все повторять, — возразила донна Химена и протянула руку за шафраном. Она делала саше — небольшие шелковые мешочки, набитые шафраном, которые повязывали на шею детям.

— Вообще-то, великий герцог взял меня сюда в качестве своей мистической сестры, а не няньки, — дерзко ответила Кьяра и положила собранный шафран в руку доны Химены. — Я, между прочим…

— Довольно, — оборвала ее донна Химена, продолжая набивать шафраном небольшие мешочки. — Хочу тебе напомнить, что ты всего лишь дочь книготорговца. Так что, будь так любезна, прояви хоть немного смирения. Ты еще должна сказать спасибо за то, что тебе разрешили помочь, когда великая герцогиня в трауре.

В августе Флоренцию охватила эпидемия оспы, жертвой которой стала младшая дочь великого герцога — Лукреция. Ей едва исполнилось два года, и за всю ее недолгую жизнь великий герцог Франческо видел свою дочь не более чем два- три раза. Великая герцогиня, напротив, проводила бессонные ночи у постели своей больной дочурки, а когда та умерла, бедная женщина стала еще печальнее, чем прежде. За девять лет брака она родила пятерых дочерей, и в живых осталось только две: восьмилетняя Элеонора, названная в честь матери великого герцога, и четырехлетняя Анна, носившая имя матери самой Иоанны Австрийской. Сыновей у нее не было, и великий герцог воспринимал этот факт как оскорбление своего мужского достоинства.

Донна Изабелла вместе с донной Дианорой уехали в горы, подальше, как они говорили, от жары и болезни. Обе оставили во Флоренции своих детей, оправдывая это тем, что долгая дорога и перемена обстановки могут плохо сказаться на здоровье малюток. Кьяра наотрез отказалась уезжать из города, мол, во Флоренции она родилась, здесь же и умрет, если уж ей суждено стать жертвой смертельной болезни. Великий герцог посмеялся, вспомнив, как сам говорил: «Я, как и ты, коренной флорентиец. Ведь мои предки жили здесь, начиная с Лоренцо Великолепного», и определил ее вместе с донной Хименой в свиту своей супруги, для того чтобы они помогали ухаживать за целой ватагой детей.