Блаватская - [157]

Анна Кингсфорд в отличие от своих английских коллег еще до скандала с письмом Кут Хуми разочаровалась в теософии. Книга Синнетта «Эзотерический буддизм» была последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Нельзя же, возмутилась она, принимать символы за реальность. Это то же самое, что считать живыми существами буквы алфавита. Она ввязалась в борьбу за президентское кресло с одной целью: реформировать Лондонское теософическое общество, переориентировав его деятельность на сугубо теологическую проблематику. Анна Кингсфорд вовсе не собиралась ограничиваться только ориентализмом. Куда интереснее, думала она, заниматься эзотерической стороной всех религиозных учений. В особенности ее привлекала католическая теология. Зная ненависть Блаватской к католицизму, с трудом можно представить, как она сдержалась и не сорвалась на обычную ругань. По-видимому, Елена Петровна рассчитывала использовать имя Анны Кингсфорд, ее авторитет и дружбу с герцогиней Кейтнесс в своих целях. Недаром до скандала с книгой Синнетта махатма Кут Хуми отзывался об Анне Кингсфорд хорошо и рекомендовал ее на пост президента Лондонского теософического общества. Затем ситуация изменилась, и «старая леди» в одном из писем Синнетту попеняла его Учителю Кут Хуми за подобную непредусмотрительность^[418].

Выборы, проходившие на собрании Лондонской ложи Теософического общества, закончились поражением Анны Кингсфорд. Она потеряла президентское кресло, на ее место избрали малоизвестного господина Финча, вице-президентом — Синнетта, а Франческу Арундейл, любимицу Блаватской, — казначеем. «Старой леди» пришлось срочно выезжать из Парижа в Лондон. Ее появление на собрании было триумфальным, некоторые его участники упали перед ней на колени. Ей не нужен был скандал с Анной Кингсфорд, в этом случае она теряла леди Кейтнесс. Она разрядила ситуацию, провела приватные переговоры со сторонниками Анны Кингсфорд. Конфликт в конце концов разрешили полюбовно. Анна Кингсфорд стала основательницей нового эзотерического объединения — Герменевтического теософического общества. На этом перевыборном собрании Блаватская была заслуженно представлена королевой оккультизма, ее воле беспрекословно подчинялись. Она не отказала себе в удовольствии соединить руки Анны Кингсфорд и Альфреда П. Синнетта в дружеском рукопожатии: худой мир всегда лучше доброй ссоры.

Блаватская несколько задержалась в Лондоне. В доме Синнеттов на Лэдбрук-гарденс, где она остановилась, у нее состоялось много встреч с лондонскими теософами. Тогда же она чрезвычайно сблизилась с Ольгой Алексеевной Новиковой (урожденная Киреева, 1840–1925), известной публицисткой славянофильской ориентации, автором книг и статей, посвященных англо-русским отношениям, и английским писателем-мистиком, теософом и редактором «Review of Reviews» Уильямом Томасом Стэдом. О. А. Новикова увлекалась медиумизмом. Но не это увлечение сделало ее имя известным в аристократических кругах Англии. Она была в тесной дружбе с представителями, как сейчас говорят, британских властных структур. Они видели в ней человека, очень близкого к царскому двору и русскому правительству. Она входила в круг великой княгини Елены Павловны, которая вслед за Екатериной II желала видеть двор центром наук и искусств. Также она переписывалась с К. П. Победоносцевым и Ф. М. Достоевским. В ее библиотеке находилось несколько книг великого русского писателя с его самыми уважительными надписями. В Лондоне О. А. Новикова держала салон, куда приходили богатые русские люди, ничего общего не имеющие с революционными изгнанниками в Лондоне. Из англичан ее навещали граф Бейст, Фруд и Виллерс. В тайны международной политики ее посвятил лорд Непир-Этрик, бывший в то время британским послом в Петербурге. О. А. Новикова полагала, что революционер не только враг общества, но прежде всего богохульник, выступающий против священного призвания нации^[419]. Карл Маркс не без основания называл О. А. Новикову «неофициальным агентом русского правительства» и в своих статьях разоблачал ее политические связи, в частности, с лидером английских либералов Гладстоном. Одной из сторон ее деятельности в Лондоне было улучшение имиджа России за рубежом. Ольга Алексеевна Новикова с распростертыми объятиями встретила Елену Петровну Блаватскую, свою дальнюю родственницу. В одном из писем тете Н. А. Фадеевой Блаватская писала: «Наша Ольга Новикова уверяет, что испытывает ко мне какое-то обожание, и каждый день приводит своих людей, чтобы познакомить их со мною. Она уже успела свести со мною всех лондонских знаменитостей, кроме великого министра Гладстона, который, согласно „St. James Gazette“, и боится меня, и восторгается мною: „опасается ее в той же степени, в какой восхищается ею!“ На мой взгляд, это уж просто наваждение какое-то… 21 июля было у нас собрание — conversazione (вечер, устраиваемый научным или литературным обществом. — ит.), как это здесь называется, в честь г-жи Блаватской и полковника Олкотта, которое провели в королевском зале. Сначала отпечатали пятьсот пригласительных открыток, но вокруг них возник такой ажиотаж, что пришлось изготовить еще столько же. Госпожа Новикова написала на имя нашего посла, прося о двух пригласительных билетах, и привела с собой послов Франции, Голландии, Германии, Турции, румынского принца X. и почти весь персонал ее преданного друга Гладстона. И вот, наконец, Хитрово — наш генеральный консул в Египте, прибывший сюда по делам… <…> Профессор Крукс и его жена сидели позади моего кресла подобно паре адъютантов, указывая мне без конца на своих коллег из Королевского общества, знаменитостей, светил науки в области физики, астрономии и всевозможных „темных наук“. Замечаете, ощущаете теперь, милая моя, как действует карма? Цвет английской науки, интеллектуальная элита и аристократия оказывают мне почести, которые я ни в малейшей степени не заслуживаю»