Блатные из тридевятого царства - [50]

   Граф Леопольд де Билл предстал пред нами во всей красе, при полном параде с орденом на груди. Жадно испив водицы, размазал по впалым щекам слезы радости.

   -- Слава тебе Господи, хоть вас встретил! Пол дня по трущобам рыскаю -- ни одной живой души. Куда идти, ума не приложу. Вы уж, братцы, не бросайте единственного наследника двух престолов, выведите.

   -- И куда ж тебе надобно? -- Поинтересовался Федор.

   -- Назад в Малые Поганки, сдаться желаю.

   -- А чего так? -- Удивились все.

   Лёнька всхлипнул и поведал о своих злоключениях:

   -- В гробу я эту свободу видел. Я ж как думал: проберусь в светлицу к Каталине, пока князь на рыбалке вскроем подвалы с золотом, дворовых подкупим. Белобород вернется, а его раз -- в кандалы и в ссылку. Да где там. Каталина слова сказать не дала, с кулаками сразу набросилась. "Где шлялся, -- говорит, -- кобель, сбежал утром, а время уже обед". Я ж как лучше хотел, -- потер Ленька огромную шишку, -- а мне всю рожу расцарапали. Еле увернулся. Пока огородами убегал, да через поле, потом лугом -- с пути сбился. Как здесь оказался, не ведаю. Везите назад. Там хоть и Малые, но Поганки. Пережду, покудова князь от дряхлости с трона не кувыркнется.

   Белобороду повезло с зятем не меньше, чем и тому с тестем. Два сапога пара, жаль на одну ногу.

   -- Садись, -- кивнул я графу. -- Насчет Малых Поганок обещать не буду, в какие выйдем, там и слезешь.

   Особого желания наслаждаться Лёнькиным обществом ни у меня, ни у корешей не было. Я бы с радостью повернул коней хоть в Малые, хоть в Большие Поганки. И не только для того, чтоб избавиться от графа. Пантелей на кресте клялся, что не ведает, куда завела нас нелегкая. Антоха три круга сделал вокруг пролеток, пытаясь понять с какой стороны мы приехали. Тщетно. Лошади таких крюков меж сосен наплясали, сам черт не разберет.

   Трава, отяжелев от вечерней росы, клонилась к земле. Я решил двигаться на восток. Во-первых -- заходящее солнце не слепит, во-вторых -- какая разница куда ехать. Лёнька надул губы, их Светлость желали повернуть влево. Север почему-то нравился ему больше. Кондрат Силыч цыкнул:

   -- Не хочешь с нами, ступай куда желаешь. Не держим.

   -- Куда ж я пойду, -- растерялся Лёнька, -- смеркается уже...

   -- Тогда сиди и не скули. Коль в Поганки выйдем, сойдешь, а если нет, до Волыни поедешь, на обратном пути сдашься.

   Граф обиженно запыхтел. Ехать с нами ему хотелось еще меньше, чем нам с ним. С каждым метром лес становился гуще, под копытами коней извивалась звериная тропа, но вскоре и она исчезла. Впереди сплошной стеной стоят вековые сосны.

   -- Куда править? -- Заозирался Евсей, натягивая вожжи.

   -- А не куда! -- раздался из кустов чей-то грубый голос. -- Слезайте, прибыли!

   Следовало незамедлительно отдать приказ занять круговую оборону, изготовиться к бою, но, заметив стволы пищалей, я крикнул совсем другое:

   -- Это кто там гавкает?

   И сразу же получил достойный ответ:

   -- С тобой, свинья, не гавкает, а разговаривает атаман Кривой, слыхал такого?

   -- Нет, -- честно ответил я.

   -- Тогда руки в гору, знакомиться будем.

   Поигрывая топором, из кустов вышел приземистый мужичок, ветхая одежонка сияет белыми пятнами заплат, всклоченная густая борода цепляется за стебли заячьей капусты. Встреть такого средь базарной толчеи и внимания не обратишь.

   Атаман с ехидной улыбкой обошел обоз и довольно цокнул языком. Повинуясь знаку, из кустов высыпало еще человек двадцать. Публика еще та. На мерзких рожах гнусные ухмылки, в загребущих руках ножи да пики. Нас согнали в кучу и принялись вязать руки. Потом выстроили цепочкой и, подгоняя обухами топоров, погнали в чащобу. Замыкали процессию четверо угрюмых молодцов с пищалями в руках.

   Перескакивая через поваленную сосну, я наткнулся на отчаянный взгляд Евсея. Фраер хотел что-то крикнуть, но идущий рядом разбойник ударом кулака заткнул ему рот. Я рванулся вперед, удар по почкам быстро остудил мою прыть. Евсей, слизывая кровь с разбитой губы, тоже решил повременить с разговорами.

   Спокойней всех вели себя братья Лабудько. Степенно вышагивая вслед за конвоирами, они с детской непосредственностью глазели по сторонам, на квадратных лицах никаких эмоций. Мне бы их выдержку.

   Лес стал редеть, впереди замаячил просвет, мы вышли на большую поляну, в центре которой приютилась сложенная из не ошкуренных стволов избушка без окон. Первым делом нас тщательно обыскали. Затем пришел черед пролеток. Добра там хватало. Радостные вопли разбойников известили о том, что с амуницией, провизией и прочим барахлом можно проститься. Утешало одно -- княжеские червонцы для закупа стенных лошадок так просто не найти. Устроенный в пролетке тайник и средь бела дня сложно заметить, а уж в сумерках и подавно.

   Первое, что подвернулось бандитам под руку -- фляга с медовухой, жалованная Белобородом. Находка так воодушевила банду, что дальнейший осмотр захваченного они отложили до утра.

   Разбойники готовились пировать. Наши съестные припасы пошли на закуску. Я воспрял духом. Паника и страх уступили место здравому смыслу. Да, -- струхнул поначалу, со всяким случиться может. Я ж не герой былинный, а простой смертный. Пищаль хоть и не "калашников", но дырку в организме делает.