Благородство поражения. Трагический герой в японской истории - [150]

Связь между камикадзе и атомными бомбами, безусловно, гипотетическая, доказать ее невозможно. Однако, нет ни малейших сомнений в неуместности их сопоставления в конце войны на Тихом океане, когда одна сторона прибегла к тактике самоубийств, психологические истоки которой лежали в отдаленном прошлом страны, и была побеждена самым современным и безликим, оружием, изобретенным в атомном веке.

В одиннадцать часов утра 9 августа бомбардировщик В-29 «Бокс Кар» сбросил на Нагасаки «Толстяка», убив и ранив около 75 тысяч человек одним ужасным ударом;[881] в то же утро японское правительство получило известие, что Россия объявила ему войну. Шесть дней спустя в первом публичном обращении, когда-либо делавшемся японским сувереном, император Хирохито сказал миллионам пораженных подданных (включая сотни летчиков камикадзе, ожидавших своего вылета), что Япония принимает беспрецедентное решение о капитуляции, и что они должны «перенести непереносимое и претерпеть нетерпимое»:

После глубокого рассмотрения общих тенденций в мире и реальных условий Нашей Империи в настоящее время, Мы приняли решение упорядочить ситуацию, прибегнув к экстраординарным мерам.

Мы приказали Нашему правительству связаться с правительствами Соединенных Штатов, Великобритании, Китая и Советского Союза и сообщить, что Наша Империя принимает условия их Общей Декларации.

… к настоящему времени война длится почти четыре года. Несмотря на все усилия, прилагавшиеся каждым — храбрость в бою армии и флота, усердие и прилежание слуг Нашего Государства и преданное служение ста миллионов наших людей, результат военных действий сложился не в пользу Японии, а общие тенденции в мире обратились полностью против ее интересов. Сверх того, противник начал применять новую, самую жестокую бомбу, способность которой причинить ущерб поистине колоссальна, поскольку она уносит с собой много невинных жизней. Продолжи Мы борьбу, это привело бы не только к полному падению и уничтожению японской нации, но и к окончательному стиранию с земли человеческой цивилизации. Как в такой ситуации можем Мы спасти миллионы Наших подданных, как искупить вину перед Нашими Императорскими предшественниками? Таковы причины того, что Нами был отдан приказ принять условия Совместной Декларации держав.[882]

Вечером в день объявление вице-адмирал Ониси, который недавно был назначен заместителем Начальника генштаба Флота, пригласил нескольких штабных офицеров в свою официальную резиденцию в Токио. За последние четыре дня Ониси предпринял все попытки убедить руководителей правительства в том, что капитуляция немыслима и что, как бы безнадежны ни были перспективы, единственным благородным путем было продолжать сражаться до конца, используя все необходимые самоубийственные тактики. Во время последней встречи с Министром флота адмиралом Ёнаи, Ониси, как сообщали, плакал не скрываясь, безуспешно пытаясь убедить министра в необходимости упорно держаться.[883] В последний день, незадолго до объявления решения о безоговорочной капитуляции, он попытался выиграть время, предложив принцу Такамацу, чтобы представитель императора побывал в великом святилище Исэ и сообщил там о положении. Терпя неудачи одну за другой, вице-адмирал Ониси пришел в отчаяние. «Он знал, что его собственное время истекает, — пишет капитан Иногути, тесно контактировавший с адмиралом в эти лихорадочные дни, — и что он имеет дело с людьми, не собиравшимися умирать; его должна была приводить в ярость мысль о том, что они принимают унизительное поражение. Их благодушие должно было быть оскорбительным для этого человека, утвердившегося в намерении не увидеть Японию побежденной».

Теперь, в ночь на 15-е, Ониси понял, что все его начинания окончились неудачей. Он говорил со своими гостями почти до полуночи. Затем все разошлись по домам, а он поднялся в свой кабинет на втором этаже. Около трех часов утра он вынул из ножен меч, который предыдущим вечером одолжил у молодого друга по имени Кодама[884] и взрезал себе живот традиционным крестообразным способом (дзюмондзи), которым должен был воспользоваться Мисима Юкио двадцать пять лет спустя. После совершения ритуала, он обернул меч и вонзил его себе в горло и грудь. Однако смерть не спешила принять его. Возможно (как он позже сказал Кодама), оружие не было достаточно острым; более вероятно, однако, что он сам хотел продлить свою агонию сколь возможно дольше, и поэтому удары не были достаточно глубоки.

Незадолго перед рассветом служащий официальной резиденции заметил слабый свет в кабинете. Он открыл дверь и нашел адмирала, лежавшего на залитых кровью татами. Кодама и два других морских офицера были немедленно извещены и поспешили в резиденцию, захватив с собой военного хирурга. Несмотря на зияющие раны, адмирал был в сознании. Врача поразила его физическая выдержка, но он понимал, что помочь ничем нельзя. Как бы то ни было, Ониси категорически отверг медицинскую помощь. «Не делайте ничего, чтобы оставить меня в живых!» — сказал он сразу же, увидев врача. Затем, обернувшись к Кодама он с гримасой заметил, что они смогли вновь встретиться только из-за того, что его меч оказался тупым.