Благородный разбойник - [86]

На площади царила мертвая тишина, если не считать шипения факелов да скрипа снега под ногами людей.

– Да, вами еще не правила женщина. Но все зависит от вас. Я сегодня удерживаю малыми силами монетный двор, замок и тех двух человек. Завтра каждый из вас, будь то мужчина или женщина, принесет с собой камень, чтобы выбрать правителя, как делали при старой республике. Один камень за одного из нас. Мы перед вами. Франко Пьетро делла Риата. Аллегрето делла Навона. Елена Монтеверде. Смотрите, думайте, решайте, кого бы вы хотели для себя и своих детей.

Элейн шагнула назад, опустила меч и отвернулась. Связанный Аллегрето глядел на нее как человек, следящий за падающей кометой. Молодой рудокоп поднял кулак.

– Монтеверде! – крикнул он.

В толпе подхватили этот крик, люди двинулись вперед, протягивая к ней руки. Элейн на секунду испугалась, но в их поведении не было враждебности, они улыбались.

Бросив меч, она встала на колени и прикасалась к их рукам.

Глава 23

Пока колокола не отзвонили полночь, у Элейн не было ни секунды, чтобы подумать о значимости того, что она сделала. И почувствовать страх. Филипп, Зафер, Маргарет с Маттео, даже необщительная донна Грация требовали ее внимания.

С Филиппом она советовалась, куда поместить арестованных, Заферу велено было проследить, чтобы никакие послания из крепости не попали в город. Поручив Маргарет заняться Маттео и собаками, она без лишних слов обняла веснушчатую служанку. Дарио все время находился рядом и не покинул ее, даже когда донна Грация со слезами на глазах попросила уделить ей хотя бы минуту внимания. Минута обернулась часом. Хозяйка поведала, как Риата убил всех ее братьев, но она простила его ради своего умершего мужа. Как испугали ее планы Аллегрето, но она согласилась помогать ему в память о своих погибших братьях. Закончила она смущенной клятвой верности дому Монтеверде. Донна Грация очень боялась, как бы Элейн не решила, что она с Навоной или с Риатой, и не наказала ее.

Элейн начала сознавать всю опасность своего положения: она могла оказаться между враждующими сторонами. Дарио понимал это и не отходил от нее с тех пор, как она сошла с помоста. Не давал приблизиться даже Заферу, явно опасаясь покушения на нее.

Оставив при себе одного Дарио, она сидела в комнате, где находилась книга ее деда. Она листала страницы и пыталась воскресить ощущение, что Лигурио стоит рядом. Сама его книга была руководством к действию. Но там не было указаний, как ей поступить сейчас, как преодолеть зияющую передней пропасть. Как убедить Франко Пьетро добровольно оказаться от власти, как остаться в живых или куда бежать, если утром народ проголосует за Риату, отдав их с Навоной на милость победителя.

– Дарио, мне нужно поговорить с твоим хозяином.

– Если вы имеете в виду Аллегрето Навону, миледи, то он мне больше не хозяин. Я теперь в вашем распоряжении.

– Благодарю, – смущенно произнесла Элейн. – Ты мне сейчас нужен.

Квадратное лицо юноши было печальным.

– Я хочу предостеречь вас, ваша светлость. Не могу сказать, что на уме у Зафера или у Маргарет. Я внимательно наблюдал за ними, когда они были рядом с вами.

– Этого не может быть...

– Зафер опасен, миледи, не забывайте про это. Он сделает все, что скажет Иль-Корво, и так будет всегда. Маргарет... – Юноша пожал плечами. – Не знаю. Она, кажется, искренне привязана к вам. Но по уши влюблена в Зафера и тоже сделает все, что прикажет хозяин.

Элейн молча смотрела в лежавшую перед ней книгу, потрясенная разладом в их маленьком сообществе.

– Филипп Уэллс наверняка будет на вашей стороне. И я обязан вам жизнью. Думаю, люди примут вас. Но враждующие дома не так легко примирить. Прошу вас, будьте осторожны. Филипп был прав, когда советовал не снимать кандалы с заключенных даже в их комнатах. Я уверен, что Навона без труда сбежит из башни, если не будет закован.

Разумеется. Невозможно заключить Аллегрето в крепости Навона.

– Я должна с ним поговорить, – решительно сказала Элейн. – Проводи меня.

У двери комнаты в башне Маладира ей пришлось спорить с Дарио. Он не хотел, чтобы она входила одна, даже если не подойдет к Аллегрето. Но она приказала ему остаться снаружи вместе с человеком Филиппа.

Она была почти уверена, что комната окажется пустой. Тем не менее Аллегрето лежал на походной кровати возле стены и, прикрыв глаза, смотрел на нее.

Он не поднялся, не заговорил. Когда Элейн увидела кандалы, ей захотелось, чтобы он сбежал.

– Прости меня, – прошептала она. – Но я не могу позволить, чтобы ты сделал то, что намеревался. – Это прозвучало глупо даже для нее самой. – Прости, но не могу. Понимаешь?

Он не ответил, только немного отвернул голову, как будто не хотел ее видеть. Элейн подавила желание открыть дверь и приказать, чтобы с него сняли цепи.

– Опусти лампу. Я тебя не вижу.

– Разве они не оставили ни одной свечи?

– Я ведь заключенный, Елена, – усмехнулся он.

Элейн шагнула к маленькой арочной нише в стене, где стояла кричаще разрисованная мадонна с младенцем – единственная вещь в комнате, если не считать койку.

– С тобой не должны обращаться как с обыкновенным преступником. Тут можно окоченеть. Я распоряжусь, чтобы принесли жаровню и одеяла.