Благородный разбойник - [18]

В жарком южном климате графиню одолела сонная болезнь. Она приходила в себя лишь затем, чтобы пожаловаться на головную боль, попить или съесть немного жидкой каши. Элейн с тревогой наблюдала за нею. Похоже, лихорадки у графини не было, но даже при такой невыносимой жаре она все время мерзла и казалась умирающей. Элейн на всех известных ей языках просила мавританскую служанку принести целебной травы, чтобы восстановить кровообращение и согреть больную. Девушка согласно кивала, а возвращалась с тем же самым вином и белым хлебом. Элейн просила лекаря, мавританка опять кивала. Но лекарь не приходил.

Багаж им вернули, наверняка предварительно порывшись в нем в поисках чего-нибудь ценного.

Похоже, ничего привлекательного для кражи там не оказалось, ибо все дорожные вещи Элейн были нетронуты, включая дневник, оставшийся запертым и неповрежденным. Других запоров, кроме внутренней задвижки, на двери не было. Видимо, Элейн могла беспрепятственно покидать комнату, но ей не хотелось бросать графиню. Пусть леди Беатрис сварлива, но она была знакомой, бесстрашной и, кроме того, англичанкой. Судьба рыцарей-госпитальеров и служанок, оставшихся на корабле, не очень тревожила Элейн. Зато мысль, что графиня может поддаться болезни, оставив ее одну на этом пиратском острове, приводила Элейн в ужас. За прошедшие две недели заточения у нее было достаточно времени на размышления, пока она смотрела на спящую леди Беатрис, возле которой свернулся калачиком ее раздражительный спаниель. Мысль о побеге умерла, не успев родиться. Хотя дверь комнаты оставалась незапертой, было ясно, что остров Иль-Корво уже сам по себе тюрьма.

Элейн задумалась. Она ведь даже не упоминала леди Меланту, а этот человек говорил про графиню Боуленд так, словно все знал о ее крестной. Правда, у нее возникло смутное ощущение, что она все-таки проговорилась, только не могла вспомнить, когда и как.

Он пират. Он потребует большой выкуп за леди Беатрис. И наверняка захочет узнать, стоит ли чего-нибудь Элейн. Возможно, заставит ее написать письмо с мольбой об освобождении.

Она и должна бояться. Но к своему удивлению и даже некоторому стыду, Элейн вдруг обнаружила, что не испытывает страха. Она понятия не имела, что ей делать. Во всяком случае, ни в Монтеверде, ни к своему жениху она не торопилась. Дни проходили, как во сне, отмеченные только хриплым дыханием леди Беатрис да криками чаек за окном. Элейн чувствовала себя околдованной, вися между небом и землей в этой роскошной комнате, парящей, словно чайки, в сапфировой дымке.

Леди Беатрис говорила пирату только о себе, но если он узнает, кто такая Элейн, то наверняка потребует за нее выкуп у Ланкастера или будущего мужа. Пока он считает ее просто служанкой леди Беатрис, она не может представлять для него особого интереса.

В глубине души Элейн даже смела надеяться, что такой поворот событий изменит ее судьбу. Если пират не узнает, кто она, если будет торговаться с родственниками леди Беатрис насчет выкупа, то в конце концов она может вернуться с графиней в Англию, причем незамужней, и тогда, возможно...

Она вспомнила последние слова Раймона. Он тоже не хотел жениться, как и она выходить замуж. Элейн, не позволяя себе никаких грешных надежд или желаний, искренне молилась, чтобы его жена пребывала в добром здравии. Молилась, чтобы леди Беатрис поправилась, чтобы их освободили из пиратских когтей.

Потом она сидела у окна и смотрела на море, не зная, чего попросить еще.

Глава 4

Она спала глубоким сном, когда ее вдруг разбудил свет, бьющий в глаза, и чья-то рука потрясла ее за плечо.

– Тебя зовет Иль-Корво, – услышала она женский голос. Моргая, Элейн пыталась разглядеть, кто это, но ее слепила ярко горевшая свеча.

– Моя одежда, – хриплым от страха голосом произнесла Элейн.

Сейчас она будет отведена к этому пирату, выставлена напоказ и голой продана в рабство.

– Возьми это, – недружелюбно сказала девушка, протянув ей тунику яркого темно-синего цвета, отделанную золотом.

Элейн тотчас накинула ее на рубашку. Еще она получила чулки и домашние туфли, но покрывало для головы предложено не было.

– Хотя бы гребень, – неуверенно попросила она, стараясь дрожащими пальцами завязать подвязки.

– Это не важно. Ему подойдет и так.

Элейн глубоко вздохнула. На нее, казалось, разом нахлынули все страхи, забытые в последнее время. Не сказав больше ни слова, она молча последовала за девушкой. Та вела ее сначала по длинным коридорам, а потом вверх по бесконечной лестнице, пока они не подошли к арочной двери, за которой зияла чернота.

– Входи, – сказала провожатая. Элейн замерла на месте, и она повторила: – Входи. Он тебя ждет.

Дверь за Элейн неслышно закрылась, оставив ее в полной темноте. Она с колотящимся сердцем вытянула руку, чтобы узнать, что находится впереди. Пальцы нащупали гладкий резной металл, который от ее прикосновения начал медленно отодвигаться. Элейн отдернула руку, но затем поняла, что открылась вторая дверь, ибо почувствовала свежий воздух.

Немного привыкнув к темноте, она увидела широкую террасу без крыши, окруженную белыми колоннами. Пол был выложен белой плиткой, исчерченной темными линиями, которые расходились из-под ног, словно приглашая Элейн идти вперед.