Благородная воровка - [37]

Кит закрыла глаза. Роуз Синглтон пожалеет о том дне, когда поддалась уговорам отца Кит. Отплатить Роуз за её доброту тем, чтобы быть пригвождённой к позорному столбу за воровство! Она открыла глаза, готовая услышать самое худшее. 

Он взял её карточку и быстро просмотрел: 

– У вас свободен следующий танец. Идёмте? – и по-хозяйски протянул ей руку. 

От облегчения дыхание аж со свистом вырвалось у неё из горла. Он не собирался осуждать её! Она тревожилась напрасно. 

Подняв голову, Кит бросила на него взгляд, пытаясь понять выражение его лица. Он смотрел на неё бесстрастно и знающе, и сковывающий холод пробежал по её спине. Он мог ничего не говорить, глаза сказали за него всё. Он знал, что она украла булавку для галстука. Это знание висело над ней, как дамоклов меч. 

О, он был сторожевым псом. Она только забыла, чьим сторожевым псом он был. Не её. Он защищал других от неё. Он защищал своего племянника, лорда Норвуда. 

Кит приняла три решения одновременно. Первое, отвести интерес Томаса от неё. И очень быстро. Во-вторых, ей следует быть гораздо более осторожной с мистером Девенишем – он слишком проницателен и опасен для неё. 

Её третье решение заключалось в том, чтобы никогда не танцевать с ним снова. Особенно вальс. Она узнала на балу у Парсонсов, что кружиться в его объятиях слишком опасно. От этого её здравый смысл явно слабел. 

Даже не танцуя с ней, он был способен ослабить её защитную оборону. Его предложение оберегать её от назойливого сэра Бартлеми совершенно подорвало её естественную осторожность, и посмотрите, что из этого вышло – он загнал её прямо в ловушку! 

Нет, она никак не могла снова танцевать с ним. 

Кит уставилась на его протянутую руку – сильную и загорелую, что было не модно, и совершенно не похожую на руку джентльмена. Она не должна касаться этой руки, если у неё осталась хотя бы капля здравого смысла. Но как же быть, когда у неё нет приемлемой причины для вежливого отказа? И когда её глупое девичье сердечко нашёптывает, что от одного танца вреда не будет. Глупое девичье кроличье сердце. Танец с большим красивым удавом, иди же… 

Зазвучали вступительные такты музыки следующего танца. При их звуках к ней неожиданно вернулся здравый смысл и блаженная улыбка расползлась по лицу. Кролик победил. 

– Я ужасно сожалею, мистер Девениш, – проворковала она, – но пока я не получила одобрения ни одной из патронесс, чтобы танцевать вальс в Олмаксе. И, разумеется, в этом вопросе не могу не последовать совету моей тётушки. Я вынуждена с сожалением отказать вам. 

Мистер Девениш нахмурился, коротко поклонился и ушёл. 

Кит со смесью триумфа, облегчения и сожаления смотрела, как он проходит сквозь толпу. Она не могла позволить себе ещё одной стычки с мистером Девенишем. Он был слишком проницателен. 

«…я склонен полагать, что каждый случай неуклюжести, которую вы проявили, имел свой скрытый мотив… как вы споткнулись на ужине тем вечером, например…» 

И если он знал, почему не выдал её? Это быстрее всего решило бы проблему привязанности его племянника к Кит. 

Но нет, он не мог знать. Каким образом? В его мире леди не крали булавки для галстука за ужином. Её нечистая совесть заставила увидеть в его словах значительно больше смысла, чем было в них заложено. 

Если бы он действительно знал, что она воровка, Кит уже сейчас бы томилась в Брайдуэлле[11] вместо того, чтобы благополучно пропускать вальс в Олмаксе. Конечно, он мог подозревать … но не более. 

Если она собирается следовать своему замыслу, то должна сделать так, чтобы никто не проявлял к действиям мисс Кэтрин Синглтон какого-либо – кроме случайного – интереса. Мистер Девениш интересуется Кэтрин Синглтон по единственной причине – из-за Томаса. Следовательно, чтобы освободиться от нежелательного внимания мистера Девениша, Кэтрин Синглтон должна избавиться от Томаса. Немедленно. 

Кит не испытывала по этому поводу больших угрызений совести. Томас очарован ею не больше, чем любой другой женщиной. Если то, что он испытывал к Кит, было любовью, то это корыстная любовь – любовь к эфемерной алмазной копи Кит. 

Да, она даст отставку Томасу, лорду Норвуду, немедленно – по возможности, сегодня вечером. 

И тогда мистер Девениш оставит мисс Синглтон в покое. 

Кит, верная дочь, со всей силой разума стремившаяся воплотить план по восстановлению семейной чести, знала, что это был единственно возможный выход из положения. 

Другой Кит, глупой женщине – бабочке, летящей на огонь, – было страстно жаль, что иначе быть не может… 

Кит оглядела залу. Ага, Томас стоял, прислонившись к колонне, и болтал – о боже! Он болтал с Либби Лютенс и ещё одной молодой особой. Как интересно. Очевидно, он защищал мисс Лютенс от грязного внимания осьминога. Вероятно, быть сторожевым псом у них фамильное. 

Кит с одобрением смотрела на них. До сих пор она не была впечатлена лордом Норвудом, он казался ей неинтересным и довольно безответственным молодым человеком. Защита же мисс Лютенс показала его с новой стороны. Возможно, это было неожиданно и для него самого. Как бы там ни было, молодой лорд стал больше нравиться Кит. Жаль, что она вынуждена испортить ему вечер, дав отставку.