Благие намерения - [106]
После чего размеренным шагом он поднимается вверх по Дроттнинггатан и сворачивает на Трэдгордсгатан, где занимает пост напротив дома номер двенадцать, тщательно укрывшись за воротами, ведущими во двор Училища. Никого не видно. Трамвайчик со скрежетом скрывается за пригорком. На Лебедином пруду крякают утки. Светит солнце, тени укорачиваются. Домский собор бьет десять.
Но вот открывается дверь, и Карин Окерблюм выходит на резкий белесый свет. Она везет прогулочную коляску, Даг идет рядом, крепко держась за подлокотник. Затем показывается и та, что придерживала двери. Это Анна. Под светлым платьем вырисовывается огромный живот, на ногах белые ботинки. На голове ничего. Летнее пальто брошено в коляску. Маленькое общество сворачивает направо и медленно направляется к Лебединому пруду. Хенрика, который не спеша следует за ними по противоположному тротуару, скрытому от глаз глубокими тенями деревьев и домов, они не видят. Женщины останавливаются, и фру Карин сажает мальчика в коляску, он становится на колени лицом вперед и с довольной миной обозревает окрестности. Движение возобновляется. Фру Карин говорит что-то дочери, Анна, склонив голову на левое плечо, с улыбкой отвечает. Обе улыбаются, разговор, очевидно, шел о малыше.
Обойдя Лебединый пруд, они останавливаются перед рестораном «Флюстрет», только-только открывшим свое летнее кафе. Хенрик стоит по другую сторону пруда. Даг кормит уток. Анна дает ему кусочки хлеба из бумажного пакета. Фру Карин что-то говорит, Анна смеется. Он слышит ее смех, хотя и стоит далеко. Дует ветерок, он-то и доносит до Хенрика смех.
Анна вынимает из коляски свое пальто и книжку, наклонившись, завязывает шнурок на ботинке, поворачивается к сыну, что-то ему говорит и целует его. Потом выпрямляется, кивает фру Карин и неспешным шагом направляется к тенистому покою Городского сада. Хенрик идет следом.
Она устраивается на скамейке под сенью лип. По другую сторону гравиевой дорожки плещется фонтан, окруженный роскошными клумбами. Она тяжело садится, выгибает спину, убирает со лба волосы (ведь ветерок) и раскрывает книгу.
Хенрик прячется поблизости. Может, он невидимка, может, он здесь лишь мысленно, может, это сон. Он разглядывает ее: склоненная голова, темные ресницы, закинутая за спину коса, руки, держащие книгу, огромный живот, до чего громадный, ботинок, выглядывающий из-под юбки. Она переворачивает страницу, отрывается от книги, поднимает глаза, плещется фонтан, шелестят от ветра липы, жужжанье среди цветов, певчий дрозд упрямо повторяет одну и ту же мелодию, где-то вдалеке кричит паровозный свисток. Я здесь, совсем близко, ты не видишь меня? Она опускает книгу на скамейку, ладони тоже прижаты к скамейке. Ты не видишь меня? Нет. Да. Ее взгляд устремляется в его сторону, она увидела его, закрывает лицо руками, застывает в неподвижности.
Анна. Что тебе надо?
Хенрик. Просто внезапный порыв. Услышал, что ночью пойдет товарняк.
Анна. Что тебе надо?
Хенрик. Не знаю. Я хочу сказать, что я… (Замолкает.)
(Анна молчит.)
Хенрик. Я все время думаю о тебе и малыше. Невыносимо тоскую.
Анна. Я не вернусь, ни за что.
Хенрик. Знаю.
Анна. Никогда, что бы ты ни говорил.
Хенрик. Знаю.
Анна. Я чудовищно страдала. Чувствовала себя предательницей. Сейчас уже лучше. Не рви мне душу снова. У меня больше нет сил.
Хенрик. Тебе не надо возвращаться, Анна. Обещаю. Я написал протопресвитеру и принял предложение. Осенью мы переезжаем в Стокгольм.
Он замолкает и переводит взгляд на фонтан. Анна ждет. Оба взволнованы, их бьет внутренняя дрожь, но говорят они спокойно, спокойными голосами. Она сидит здесь, он там. На разных скамейках.
Анна. Что ты хотел сказать?
Хенрик (улыбаясь). Я не слишком талантливый мученик. Благих намерений недостаточно.
Анна. Возможно, мы никогда не сумеем простить друг друга. Хенрик. Значит, ты не хочешь продолжать?
Анна. Ты же знаешь, что хочу. Только этого и хочу. Это мое единственное желание.
Что еще надо и можно сказать, они не знают. Поэтому долго молчат, погрузившись в собственные мысли, каждый на своей скамейке. Анна наверняка занята практическими вопросами, связанными с предстоящим переездом. Хенрик думает, как ему заставить себя смотреть в глаза прихожанам в оставшееся время.
Форё, 29 октября 1988 г.
«Все мои работы на самом деле основаны на впечатлениях детства», – признавался знаменитый шведский режиссер Ингмар Бергман. Обладатель трех «Оскаров», призов Венецианского, Каннского и Берлинского кинофестивалей, – он через творчество изживал «демонов» своего детства – ревность и подозрительность, страх и тоску родительского дома, полного подавленных желаний. Театр и кино подарили возможность перевоплощения, быстрой смены масок, ухода в магический мир фантазии: может ли такая игра излечить художника? «Шепоты и крики моей жизни», в оригинале – «Латерна Магика» – это откровенное автобиографическое эссе, в котором воспоминания о почти шестидесяти годах активного творчества в кино и театре переплетены с рассуждениями о природе человеческих отношений, искусства и веры; это закулисье страстей и поисков, сомнений, разочарований, любви и предательства.
История распада семьи пианистки Шарлотты и двух её дочерей, Евы и Хелен.Шарлота, всемирно известная пианистка, только что потеряла Леонарда – человека, с которым жила многие годы. Потрясенная его смертью и оставшаяся в одиночестве, она принимает приглашение своей дочери Евы и приехать к ней в Норвегию погостить в загородном доме. Там ее ждет неприятный сюрприз: кроме Евы, в доме находится и вторая дочь – Хелен, которую Шарлотта некогда поместила в клинику для душевнобольных. Напряженность между Шарлоттой и Евой возрастает, пока однажды ночью они не решаются высказать друг другу все, что накопилось за долгие годы.
"Я просто радарное устройство, которое регистрирует предметы и явления и возвращает эти предметы и явления в отраженной форме вперемешку с воспоминаниями, снами и фантазиями, — сказал в одном из немногочисленных интервью знаменитый шведский театральный и кинорежиссер Ингмар Бергман. — Я не позволяю насильно тянуть себя в ту или иную сторону. Мои основные воззрения заключаются в том, чтобы вообще не иметь никаких воззрений".В этих словах есть доля лукавства: фильмы Бергмана — исследование той или иной стороны человеческого сообщества, идеологической доктрины, отношений между людьми.
И каких только чудес не бывает в летнюю ночь, когда два влюбленных, но стеснительных существа оказываются в старинном замке. Да еще и в смежных комнатах! Да и может ли быть иначе, когда сам Ангел-Хранитель сметает все преграды на их пути…
Воспроизводится по изданию: Бергман о Бергмане. Ингмар Бергман о театре и кино. М.: Радуга, 1985.После неожиданной смерти отца десятилетнего Александра и его сестры Фанни их мать выходит замуж за пастора. Из суматошного, светлого мира открытых чувств дети попадают в фарисейский, душный мир схоластически понятых религиозных догматов…История семьи Экдаль, увиденная глазами двух детей — сестры и брата Фанни и Александра. Пока семья едина и неразлучна, дети счастливы и без страха могут предаваться чудесным мечтам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Есть такой древний, я бы даже сказал, сицилийский жанр пастушьей поэзии – буколики, bucolica. Я решил обыграть это название и придумал свой вид автобиографического рассказа, который можно назвать “bucolica”». Вот из таких «букаликов» и родилась эта книга. Одни из них содержат несколько строк, другие растекаются на многие страницы, в том числе это рассказы друзей, близко знавших автора. А вместе они складываются в историю о Букалове и о людях, которых он знал, о времени, в которое жил, о событиях, участником и свидетелем которых был этот удивительный человек.
В сборник включены роман-дилогия «Гобийская высота», повествующий о глубоких социалистических преобразованиях в новой Монголии, повесть «Большая мама», посвященная материнской любви, и рассказы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.