Благие дела - [5]

— Ты заколдовала четырех Мовинкелов, одного Лёве, одну Стеен и одного Магнуса, заманила их души в гору Пиннерудберга, — объяснил он.

— Магнуса? — удивилась она. — Я про Бьёрна ничего не говорила.

— Одно дело — говорила, а другое — думала, — сказал он. — Чем же они тебе не угодили, эти Мовинкелы? И разве это честно-благородно — оставить их до конца жизни мыкаться без души?

— Невелика беда, — заметила Карианна. — Она им была только в тягость.

— Очень возможно, — согласился он. — Но как бы у тебя ни болели зубы, это не значит, что они тебе никогда больше не пригодятся. А в Пиннерудберге от этих семи душ никакого проку.

— Зато и вреда тоже никакого, — отвечала она.

— Ну что ты такое говоришь, — вздохнул он, усаживаясь напротив Карианны по-турецки. — Если у тебя потерялась душа, ты будешь всю жизнь не находить себе места и, сам того не ведая, искать ее.

— Что-что, а это я испытала на собственной шкуре, — сказала Карианна. — Только Лёве и Мовинкелы сделаны из другого теста, они не такие чувствительные.

— Ну конечно, одна ты у нас особенная, а у других, ты считаешь, и кровь не пойдет, если они порежутся.

— Все себя считают особенными, — отозвалась Карианна. — А вообще что с тобой сегодня? Раньше ты не отличался такой щепетильностью.

— Семь душ есть семь душ, — сказал он. — Слишком за многое придется платить.

— Да не семь их было, — возразила она. — Про Бьёрна я ничего не говорила.

— Не говорила так не говорила, — раздраженно пробурчал он. — Значит, скоро скажешь.

— Типун тебе на язык! Я и не думала колдовать про него!

— Ах, я забыл, ты же собираешься за него замуж, — съязвил гном. — Плодить крошек магнусов, не так ли?

— Так это или не так, только с Бьёрном никакой ворожбы не требуется, — сказала она. — Мы оба взрослые, самостоятельные люди.

— Это тебе так кажется, — отозвался чертенок. — А если ты от него съедешь, что будет тогда?

— А что будет? — повторила она. — Ничего не будет. Неужели он вдруг переменится? Мое отношение к себе он и теперь знает. А друзьями мы в любом случае останемся.

— Нет, ты явно не в себе. Ни одна здравомыслящая девушка не стала бы упускать Бьёрна Магнуса.

— Я не стремлюсь в архитекторши, — сказала Карианна.

— Добро бы речь шла только о деньгах, — продолжал бесенок. — В архитекторши, не в архитекторши! Не ты ли собиралась стать дизайнером по интерьеру? Кажется, вы договаривались о чем-то в этом роде? И крышу над головой не мешает иметь… Ну ладно, я сейчас не об этом. Я о любви Тебе нужно хорошенько все взвесить, Карианна.

— О любви… А кому придется расплачиваться за эту любовь?

— Расплачиваться так или иначе приходится всем. А тут тебе идет в руки первоклассный товар… Бьёрн же и красавец, и обходительный, и умница, если верить тому, что о нем рассказывают. Где ты, спрашивается, найдешь себе лучшую пару?

— А я думала, ты про любовь…

— И про любовь тоже, — радостно подхватил гном.

— Это получается не любовь, а сделка.

— Но ты все-таки веришь в любовь.

— Во что я верю, а во что нет — это мое личное дело, — отвечала Карианна. — Но я достаточно пожила на свете, чтобы понять: люди боятся называть вещи своими именами. Сделка — это одно, а любовь — это нечто совсем другое.

— А ведь ты была влюблена в Бьёрна Магнуса, — лукаво заметил гном.

— Много ты знаешь!

— И влюблена не за его квартиру, и не за его жалованье, — продолжал он. — И не за его смазливую физиономию, от которой прочие девицы ложатся штабелями. И не потому, что он добрый и хороший, а тебе хотелось уюта и стабильности. Это я тоже знаю.

— Тогда ты знаешь больше Бьёрна, — вставила она.

— И не за любовные игры, хотя в постели с ним тебе было неплохо, — не унимался чертенок. — Бьёрн ведь, прямо скажем, завидный любовник.

— Прикуси язык и оставь меня в покое.

— За все нужно платить, — сказал гном. — Ты от меня не отделаешься, пока не выслушаешь до конца.

— Ну хорошо, я не буду переезжать к Мимми. Я буду по-прежнему жить у Бьёрна и выйду за него замуж. Доволен?

— Что значит доволен? Это ж не я пойду за него замуж.

— Скажи спасибо, что не ты!

— Спасибо. — Он улыбнулся ей и безо всякого стеснения почесал у себя в паху.

— Впрочем, о замужестве говорить пока рано, — прибавила Карианна. — Сначала мне надо забеременеть, а с этим, похоже, дело затягивается.

— Ага! — засмеялся он. — Ты надеешься выведать у меня тайну, скрывающуюся в твоей плоти и крови?

— Коль скоро ты видишь людей насквозь, то наверняка знаешь и это.

— Конечно. И могу поделиться с тобой, потому что никакого секрета тут нет, да ты и сама догадываешься. Тебе больше не носить ребенка во чреве, ни в этом году, ни в будущем, ни когда-либо еще. У тебя непроходимость маточных труб из-за рубцов, а рубцы эти остались после болезни, которую ты приобрела в давние времена, когда гуляла в городе с каждым встречным-поперечным.

— Непроходимость от спирали, а не от гульбы, — возразила она.

— Что в лоб, что по лбу. Так или иначе, за все нужно платить.

— Однако ты дорого берешь, — горько призналась она. — Хоть бы предупредил, во что это мне обойдется!

— Если бы я предупредил, у нас с тобой не было бы никакой коммерции.

— Ну пожалуйста, одного ребеночка! — попыталась уговорить Карианна. — Только одного…