Благие дела - [3]

Она вышла и поцеловала его в лоб, она любила целовать его в лоб, ей нравился его лоб. Бьёрн опустился в одно из двух громоздких зеленых кресел и сидел там боком, перекинув длинные ноги через подлокотник: красивый, в белой рубашке с шейным платком, в сандалиях и облегающих джинсах.

Он критически оглядел Карианну.

— Тебе не мешает принять душ, — заметил он.

Она и сама это знала.

Карианна пошла и приняла душ.

— Мне не хочется домой, — прокричала она ему, вытирая голову, — я бы лучше куда-нибудь сходила.

— Прекрасно, — отозвался он из гостиной. — Роберт с Нуттой празднуют сегодня новоселье, я могу позвонить и сказать, что мы придем.

На самом деле она имела в виду вовсе не это. Она имела в виду: мне хочется пройтись… одной… побыть одной… побродить одинокой волчицей… потанцевать, выпить, опять-таки одной…

Она была голодная и злая.

Но объяснять ничего не стала. Она вышла в гостиную, вынула из сумки щетку для волос.

— Тогда скорее одевайся и пойдем! — сказал он.

В квартире стоял приторный, едва ли не тошнотворный запах старой женщины.

— Я уже оделась, — сказала Карианна и, вытянув правую руку, продемонстрировала надетое на палец кольцо.

Бьёрн сдвинул брови, усмехнулся, покачал головой.

— У тебя что, эти дела начинаются?

Ничего не ответив, она опять удалилась в прихожую, нашла свои вещи, оделась. Бьёрн уже снял с зеркала клетчатый плед. Она осклабилась своему отражению. Бьёрн тоже вышел из комнаты и, встав рядом, обнял Карианну за плечи, в зеркале появилась симпатичная, обыденная картинка: молодая, довольно интересная пара, он выше ее, в белой рубашке, подпоясанный кожаным ремнем, с «благородной» сединой в волосах и открытым мужественным лицом; она с детской полуулыбкой, в юбке и чистой белой блузке, с волосами цвета меди, с крупным ртом, большими глазами и вздернутым носом. Все как у людей.

Смотреть противно.

Она не стала снова завешивать зеркало. Чмокнув Бьёрна в щеку, она повернулась, первой вышла на площадку, подождала его и заперла дверь.

— Вы уже решили, как быть с квартирой? — спросил Бьёрн на лестнице.

— Да, — отвечала она, хотя они вовсе ничего не решили.

Они доехали на велосипедах до Грюнерлёкки, он позвонил Роберту и Нутте, и они отправились на вечеринку.

Впрочем, как выяснила Карианна, придя туда, это оказалась не вечеринка, а светский прием: шестнадцать взрослых и двое детей при полном параде, в костюмах и элегантных туалетах. Дом Роберта располагался в Кампене и был недавно отремонтирован, так что еще попахивал краской и свежеструганым деревом; две светлые, просторные комнаты, цветы, яркие краски. Гостей рассадили вокруг огромного старинного стола и потчевали жареной телятиной с красным вином, дети благовоспитанно ели на кухне курицу и запивали лимонадом. После обеда подали сыр. И другое вино. Нутта выступала в роли хозяйки, она была в длинном платье, русые волосы красивой косой уложены вокруг головы. Роберт сел за пианино, один из гостей — муж Нуттиной подруги — достал флейту, и они сыграли вдвоем какую-то классическую пьесу, которую Карианна не узнала. И еще она чувствовала неловкость из-за того, что неподходяще одета. Индийская юбка с белой блузкой годились для работы. Здесь подобный наряд был слишком непритязателен, слишком дешев.

Карианна сидела на диване рядом с Бьёрном. Он улыбался и что-то рассказывал. Он не глядел на нее, не обращался к ней, и тем не менее она знала, что ему будет не по-себе, если она вдруг встанет и пройдет в другую комнату, во всяком случае, если она там задержится: он хотел, чтобы она была здесь, присутствовала рядом.

Поэтому она продолжала сидеть (так было спокойнее), пила вино, переговаривалась с Дидди, младшей сестрой Нутты, была в меру учтива. По крайней мере старалась много не смеяться.

Она понимала, что никогда не сумеет изобразить ему происходящее здесь в виде модели, в виде схемы, а схема тут, несомненно, была, вполне наглядная и очевидная, при том что ее невозможно было описать, выразить словами. Карианна видела присутствующих как ряд фотографий, как персонажей комикса. Бьёрн Магнус. Двадцатидевятилетний архитектор, красивый, любезный, обаятельный и, конечно, очень способный. Помолвлен с Карианной Хьюс, состоит в приятельских отношениях с Робертом Мовинкелом и его семьей, то есть с женой Нуттой и двумя детьми, Мартой и Полом, а также с прочими гостями, среди которых: Бибби, художница по керамике, Бабба, гобеленщица. Боббо, футболист… Фу, Карианна! При чем тут футболист? Троны Лёве, специалист по социальной психологии, его жена Бебба Стеен, преподаватель университета, Пиппа Как-ее-там, студентка… Ну и компания!

И между всеми этими Леве и Мовинкелами затесалась Карианна. Карианна Хьюс, двадцатидвухлетняя чертежница из Ословского управления по энергетике, выросшая в Спиккестаде, среди кусков зеленого мыла, пакетов овсянки и снизок лакричного корня в более не существующей лавчонке под названием «Колониальные товары Хьюса». Чемпионка округа среди девушек по лыжным гонкам на дальние дистанции (когда это было?), впоследствии подававшая надежды в спортивном ориентировании (это было очень давно) и не имеющая собственного мнения о таких вещах, как рекреационная зона в жилом массиве или район, свободный от автотранспорта.