Благая весть, которую мы почти забыли - [71]

Последний вопрос-ответ удивительно прост. Катехизис объясняет, что «аминь» означает не ‘молитва закончена’, а ‘истинно!’ или ‘да будет так!’. В университете у меня был один знакомый, который, в порыве юношеского бунта, вместо «аминь» говорил «класс». Меня это жутко раздражало. К счастью, большинство людей согласилось, что его нововведение несерьезно, поэтому мир пока еще использует традиционное слово. Но есть здесь еще один важный момент. Мне очень нравится, что катехизис говорит об обещании, которое содержится в слове «аминь»: «Ведь Бог желает дать просимое в этой молитве даже больше, чем мы сами хотим получить в ответ на наши прошения». Вспомните об этом, когда в следующий раз скажете «аминь» в конце молитвы. Бог настолько милостив, что желания ответить вам у Него больше, чем у вас желания и уверенности об этом попросить.

Какая сладостная свобода! Так идите и молитесь вопреки своим чувствам, и может так статься, что вы обретете милость Божью вопреки своим проступкам.

Эпилог. Убеждения и снобизм

Это книга о богословии, о знании богословия и любви к богословию. Но если мне удалось передать характер Гейдельбергского катехизиса, то она также должна быть книгой об искренней вере, проявляющейся плодами. Собственно говоря, знание богословской истины и любовь к ней рождают искреннюю веру, приносящую плод.

К сожалению, очень часто христиан заставляют выбирать между богословием и практической жизнью, между умом и сердцем, между правильной верой и добротой. Но ведь это ложные дихотомии, не надо выбирать между одним и другим! Мы должны любить Господа Иисуса всем своим естеством — и сердцем, и душой, и силой, и разумом (Лк. 10:27). Мы должны ценить богословов — людей, осененных неизменными благодатью и истиной. Можно сказать иначе: если мы хотим приносить плод и быть благочестивыми, у нас должны быть богословские убеждения, которые тем не менее не превращают нас в снобов.

Когда я говорю, что богословские убеждения должны быть, я не имею в виду, что все христиане без исключения должны быть книжниками и заниматься только лишь интеллектуальными упражнениями. Я имею в виду, что каждый христианин должен четко представлять себе, кто есть Бог и что Он сделал в Иисусе Христе. Нас, христиан, должны воодушевлять и побуждать к действию богословские истины: 1) Бог есть Бог любящий, всевластный и святой; 2) Бог создал мир и создал его хорошим; 3) из-за греха Адама люди стали склонны ко злу; 4) Иисус Христос — Сын Божий, рожденный, а не сотворенный; 5) Иисус страдал, умер на кресте за грехи и воскрес на третий день; 6) Святой Дух есть Бог; Он наполняет нас силой, дает веру, наделяет дарами и приносит плоды в нашей жизни. К этим основным истинам стоит добавить еще три: Библия есть Слово Божье; Иисус снова придет, чтобы судить живых и мертвых; человек оправдывается только верой.

Эти истины должны быть не просто набором убеждений. Нам нужно смотреть на себя и на мир вокруг нас через них, как через очки. Есть много христиан и церквей, которые не отрицают ни одной основополагающей доктрины христианской веры, но происходит это потому, что у них нет убеждений. У них есть какой-то старый свод вероисповедных правил, суть которых они едва понимают, с трудом могут принять и не осмеливаются проповедовать. Их воодушевляют темы политики и церковного развития, проблема взаимоотношений и так далее, а к Евангелию они относятся как к чему-то само собой разумеющемуся. «Да, да, а как же, мы верим в непорочное зачатие, искупление, воскресение, рай и ад», — говорят они. Но мысли об этом находятся где-то на периферии их сознания, они не формируют их личность. Они вроде бы соглашаются с учением, но не живут им.

Пасторы и общины, не ориентированные на богословие, могут думать, что они передадут Евангелие следующему поколению, но истина в том, что мы передаем лишь то, во что страстно верим. Новообращенные и наши дети не будут думать, жить и любить как зрелые христиане, а тем более не смогут выразить христианскую веру, если наши богословские убеждения находятся на церковном сайте, а не в нашем сердце.

Я и не подумаю извиняться за то, что моя церковь — богословски ориентированная. Церковь должна быть сосредоточена на Евангелии, а Евангелие — это весть об исторических событиях плюс их данная Богом интерпретация. А это и есть богословие. И надеюсь, никто не думает, что быть «богословской» церковью — значит читать серьезные книги и слушать длинные, сложные проповеди. «Богословская» — значит стремящаяся к преображению посредством обновления ума, преображению длиною в жизнь. Мы хотим быть думающими христианами: знать, во что мы верим, почему мы так верим, жить и умирать, утешаясь своими верованиями.

Если у нас есть богословские убеждения, значит, и единство наше будет иметь богословское основание. Конечно, мы тоже хотим быть едины в любви и стремлении к одной цели. Но какие бы действия мы ни совершали совместно, какие бы чувства вместе ни испытывали, все они должны зиждиться на фундаменте одинаковых богословских убеждений. В церкви в целом очень много говорят о том, что христиане должны проповедовать Евангелие, поэтому часто создается впечатление, будто миссия — центр христианской жизни. И в каком-то смысле так оно и есть. Однако миссионерство само по себе не может быть основанием для единства. Только когда мы четко определяем, что мы проповедуем и почему, только тогда мы можем понастоящему сплотиться вокруг миссионерской работы.