Благая весть, которую мы почти забыли - [45]

Вопрос 87. Будут ли спасены те, которые, продолжая вести жизнь беспокаянную и неблагодарную, не обратятся к Господу?

Ответ. Никоим образом. Ибо в Писании сказано, что нечистые, идолослужители, прелюбодеи, воры, алчные, пьяницы, злоречивые, мошенники и им подобные Царства Божьего не наследуют.

Станем ли грешить, чтобы умножилась благодать?

В это воскресенье мы переходим к третьей части Гейдельбергского катехизиса: после бедствия и благодати следует благодарность. Главное возражение против христианского понимания спасения, особенно в его реформатской форме, заключается в следующем: спасение одной благодатью и только по вере ведет к безнравственности. Если нам не нужно зарабатывать даже мельчайшую йоту своего спасения добрыми делами, то зачем их вообще совершать?

Катехизис дает пять причин, почему мы должны делать добро (вопрос 86). Во первых, мы делаем добро, потому что Святой Дух действует в нас и уподобляет Иисусу (2 Кор. 3:18). Тот же Дух, что возродил нас и дал веру, так же будет вести нас к святости (Рим. 6:9–11). Во вторых, мы делаем добро из благодарности (Рим. 12:1–2). Это совсем не значит, что Бог спасает нас, а мы потом всю жизнь отрабатываем, чтобы отплатить за Его доброту (Рим. 11:33–36). Скорее, мы делаем добро, потому что чудо нашего спасения производит в наших сердцах такую благодарность, что мы с огромным удовольствием служим Богу. В третьих, мы делаем добро, чтобы Бог прославился в поступках, которые мы совершаем во имя Его. «Тем прославится Отец Мой, если вы принесете много плода и будете Моими учениками» (Ин. 15:8). В четвертых, мы делаем добро, чтобы иметь уверенность в том, что мы действительно оправданы Богом. Оправдывает одна только вера, но оправдывающая вера не одинока. Добрые плоды показывают, что мы — доброе дерево (Мф. 7:15–20); совершая добро, мы делаем твердым свое призвание и избрание (1 Пет. 1:10). В пятых, мы делаем добро, чтобы украсить Евангелие (Тит. 2:10) и привлечь к нему внешних (1 Пет. 2:12).

Библия не считает добрые дела неважными. Христиане, которые грешат напропалую и не раскаиваются, показывают тем самым, что они не христиане. Конечно, мы все падаем (Иак. 3:2; 1 Ин. 1:8). Но есть разница между падением в грех и нырянием в него с разгона. И не важно, какой грех — гордость, сплетни, грабеж, зависть или сексуальная нечистота: если мы отдаемся ему полностью и радостно живем в нем, мы не унаследуем царство Божье. Проще говоря, те люди, которые каждый день живут в одном и том же грехе, не борясь с ним и не раскаиваясь в нем, идут в ад (1 Кор. 6:9–10; Гал. 5:19–21; 1 Ин. 3:14).

В наши дни особого внимания требуют вопросы половой жизни. И дело не в том, что христиане — ханжи и любят осуждать других. Мы вынуждены говорить о сексуальных грехах, потому что все больше и больше людей — включая тех, кто внутри церкви, — отказываются называть сексуальную распущенность грехом. Церковь поступит трусливо и безответственно, если промолчит по важнейшему этическому вопросу. В частности, я имею в виду однополые отношения — гомосексуализм³².

Мы знаем из Рим. 1; Лев. 18 и 20; 1 Тим. 1; Книги судей, 1 Кор. 6 (частично цитируется в ответе на вопрос 87), что однополые отношения — это извращение порядка творения, они оскорбительны для Бога. Но многие церкви и деноминации (не говоря уже о светских судах) склонны считать гомосексуализм нормой. Моя деноминация, Реформатская церковь Америки, одновременно и придерживается библейского учения по этому вопросу, и выражает сомнения по этой теме. Многие другие деноминации находятся в похожем положении. Как же христианам говорить о сексуальных отношениях мягко, но недвусмысленно?

Во первых, нам нужно мужество. Нам нужно мужество говорить, что нельзя терпеть в церкви открытые сексуальные грехи, в которых люди не раскаиваются. Нашим церквям и деноминациям нужно мужество ясно утверждать — и не только на бумаге, но и в проповеди, и в действиях, — что открытые сексуальные грехи, в которых люди не раскаиваются, не будут восхваляться, а будут с любовью пресекаться. Молодым людям особенно нужно мужество быть белыми воронами в школе и спорте, с достоинством защищая брак как союз мужчины и женщины на всю жизнь.

Во вторых, нам нужно смирение. Мы должны следить за своим сердцем, чтобы мужество не превратилось во враждебность, а наша любовь к слову Божьему — в ненависть к тем, кто ему не повинуется. Мы должны просить Бога, чтобы Он показал нам наши слепые зоны — и разводы, и жадность, и самоправедность. Мы должны раскаяться в шутках на тему гомосексуальности. Мы должны раскаяться в собственных сексуальных грехах.

В третьих, нам нужна любовь. Нам нужно меньше гнева и больше слез. Мы должны меньше говорить о том, как нам вернуть Америку себе, а больше о том, как благодати Божьей охватить всех грешников. Мы должны быть готовы прикоснуться — эмоционально, социально и физически — к тем, кто грешит подобно нам, пусть они и грешат не теми способами, что мы. Мы должны любить настолько, чтобы страдать вместе с теми, кто страдает.

В четвертых, нам нужна надежда. Нам нужна надежда, что Бог может изменить самое ожесточенное сердце и медленно, с течением времени, освободить от самых застарелых зависимостей, привычек и ориентаций. Мы должны предлагать надежду — надежду на Божью милость, прощение, вечную жизнь, надежду на гостеприимную, любящую истину, живущую по благодати церковную общину; надежду из 1 Кор. 6:11: «…такими