Битвы зверей - [23]

Ануширван, как ни прискорбно, позволил себе крайнюю слабость. Наперед жены обзавелся наложницей, и еще какой! Ладно бы взял себе женщину из дари, это против правил, но простительно. Можно было бы закрыть глаза и на то, что наложница царя из массагеток или даже из румийских жен. Но Ануширван дерзнул уложить на ложе омеретянку! Всем известно, что выходцы из этого племени наихудшая порода людей. Они лживы, пакостливы, трусливы, а их религия есть не что иное, как поклонение демонам. И трудно было бы отыскать кого-то хуже омеретянина, если бы не было омеретянских женщин. Эти превосходят своих мужчин во всех грехах и представляют собой воплощение порока. Они зачастую соблазнительны и умеют разжечь в мужчинах похоть. Но, если раздеть их донага, то между ног у них вместо чрева обнаружится зловонный нужник, в который по всем понятиям надобно не семя изливать, а испражняться. Плодом из этого нужника выходят чудовища! А потому спать с омеретянкой все равно, что спать с собакой, даже хуже.

Появление девицы Ракел во дворце вызвало переполох. Главы Пяти Семейств отозвали своих отроков из шахской свиты и тем самым выразили царю осуждение. Советники дивана, собравшись на тайном совещании, единогласно постановили: подлая омеретянка заслуживает смерти, и царю царей следует наказать ее. Верховный маг, как обычно прочитал притчу из Аведы. Он поведал историю из жизни пророка. Когда Зеро Аштра еще жил в Хозре и был торговцем скобяным товаром, вздумалось ему сделать свою жизнь приятней, и с тем он расширил жилище свое пределом и поселил в нем женщину из Массагето. Та табунщица, пожив у Зеро Аштра год, захворала и вскоре померла. После этого Зеро Аштра купил себе искусную в любви румийку. Но и эта протянула не больше года. Тогда Зеро Аштра нашел себе усладу у бактрийцев — дочь самого богатого купца в Мазаре. Как и первые две, последняя послужила своему господину только лето и отошла в мир иной. После этого Зеро Аштра обратился к Господу. «За что ты меня наказываешь? — взмолился он. — Ты забрал у меня всех наложниц и оставил без средств. Как мне теперь быть?» В ответ разверзлась твердь неба, и раздался глас небесный: «Женщина нужна человеку для продления рода, а радость, которую она дарит — это приманка, чтобы человек не забывал трудиться. Возжелай не усладу чресл, а мать для своих детей, и ты получишь хозяйку в доме и радость на долгие года». Зеро Аштра спросил, где найти такую, и глас небесный направил его в Дариану. Зеро Аштра последовав велению, посетил Дариану, и там ему повстречался царь царей. Последний поговорив с Зеро Аштрой, узрел в нем божьего посланца и отдал за него одну из своих дочерей. С тех пор всякий верующий знает, как надобно поступать с женщинами, и что грешно, а что праведно.

Одним словом, как бы ни гневались сановники и вельможи, но выказать недовольство шаху напрямую, никто не смел. Их негодование изливалось на Коро Чубина. «Это твоя вина! — сыпал обвинениями Оман. — Ты больше других знал об омеретянке. Ты с самого начала, видел, как зреет грех, и ничего не сделал». Другие выражались резче: «Ты сам произошел от греховной страсти, и потому во всем потворствуешь греху. Ты не просто подлый сводник, ты изменник и заслуживаешь смерти!» Однако дальше оскорблений и угроз у них не шло. Не было у них права казнить Коро Чубина. Пусть тот и считался самой мелкой сошкой среди них, пусть он не заседал в диване, не командовал войсками, пусть под его началом имелось только тысяча мечей, но зато и повелитель над ним стоял всего один — сам царь царей. А потому все дожидались сардара Дариуша.

Оставив армию, сардар Дариуш примчался в столицу, сразу, как только прослышал об омеретянке. Он потребовал личной встречи с шахом и по праву старшего в семье высказал племяннику все, что было на сердце и устах у всех сановников.

— Я в недоумении! — воскликнул он, представ перед царем. — Неужто правда то, что дошло до моих ушей?

Ануширван выразил изумление:

— О чем вы, дядя?

— Как о чем? Я спрашиваю о том, о чем говорит весь двор, вся армия, вся держава! Царь царей давал мне слово, прилюдно! Он обещал взять в жены мою дочь. Царь не может отречься от своих обещаний.

— Я и не отрекаюсь.

— Но на твоем ложе шлюха! — взревел сардар Дариуш. — Это гнусно! Не думаешь ли ты, что я отдам за тебя свое чадо после того, как ты весь с головы до ног перепачкался в грязи?

Ануширван пожал плечами.

— Как угодно. Я не отрекаюсь, но и не настаиваю.

— Не настаиваешь? Наглец! — изо рта у Дариуша полетела пена. — Да как ты смеешь говорить такое мне? Я твой дядя! Я старший в нашем семействе! По сиротству я заменяю тебе отца, и ты должен питать ко мне любовь и выказывать всяческое уважение.

— Я люблю вас, дядя, — заверил Ануширван, — и уважаю, как вы того заслуживаете. Поверьте, меньше всего я хочу видеть вас в расстроенных чувствах.

— Ты расстроил не только меня, ты расстроил весь наш род, всю державу, всех, кто следует заветам пророка. И надо же какое он словцо приплел, — с кривой ухмылкой на устах обратился сардар Дариуш к присутствующим в зале, — расстройство… Я не расстроен, я разгневан!