Битва за Вселенную - [6]
Есть у Петухова небольшие по объему, но весьма ценные исторические статьи.
Среди новых назову очерки "Русские боги Олимпа", "Двуглавый орел", "Скандинавия — Русская земля", "Безмолвные исполины" и дp. Они либо уточняют, либо развивают основную тему о pусских истоках индоевропейской цивилизации. Например, в статье о Скандинавии дана развернутая критика норманнской теории происхождения древнерусского государства. Петухов самих скандинавов рассматривает как потомков древних pусичей. Это родство прослеживается и в грамматике скандинавских языков, и в мифологии, и в эстетике. Сегодня любой образованный читатель знает о том, что Один, Верховный бог норманнов и предводитель асов, пришел на северное побережье Балтийского моря с континента, из сердца Евразии.
Об этом неопровержимо свидетельствуют не только сами скандинавские литературные источники, но и современные исследователи, такие как как А. Щербаков. Так вот Петухов и развивает эту школу подлинной истории, написанной не в угоду богатым спонсорам из западных стран, а изложенной согласно достоверным фактам.
Показатель искренности и подлинного призвания Петухова как историка его стихотворения. Ведь поэзию тpудно подделать. Тpудно прикинуться патриотом, y которого драматические события отечественной истории вызывают в душе глубокий отклик и сопереживания.
Это из триптиха, посвященного 850-летию Москвы, где написаны поэтические портреты Феофана Грека, Даниила Черного и Андрея Рублева хранителей и собирателей Руси.
Вся наша жизнь — по сей день — это собирание Русских земель и Куликово поле.
"И тяжек меч, но праведен меч", ибо нам не дано иного, кроме священной битвы.
Исторические очерки и стихи у Петухова не имеют самодостаточного характера.
Они непосредственно связаны с современностью кровными нитями. История ему нужна не сама по себе, а как фундамент для построения Храма грядущей России, как зеркало, благодаря которому сородичи призваны увидеть самих себя, свое собственное лицо.
4
Когда переломные, эпохальные события случаются в наше время, Петухов становится летописцем и добросовестно свидетельствует о происходящем, с холодным умом и горячим сердцем. Одним из таких недавних событий стала наглая, бесчеловечная и тщательно спланированная агрессия НАТО против Югославии.
Русский писатель прекрасно понимал, что это коварный удар в тело России. Ибо Сербия и Русь — понятия нераздельные. Некогда именно Балканский полуостров был родным домом наших предков — славян. Именно оттуда, с Подунавья, вышли те славянские племена, что позже расселились в северной и восточной Европе, в Сибири и на Дальнем Востоке. Балканы всегда играли ключевую роль в pусской геополитике: и во время войн с Турцией, и в Первую мировую, и во время разгрома гитлеровского рейха. Американцы знали, куда следует вбить клин, чтобы ослабить славянство. Этой агрессии посвящен один из новых очерков Петухова.
Речь тут идет о дневнике писателя, записях, объединенных под общим названием "Гибель России". Сделаны были очерки в 1998–1999 гг., когда янки расправились сначала с непокорным Ираком, а затем с Югославией. Составлены они в хронологическом порядке, как любой дневник, но содержание их особое. По духу, пафосу и интеллектуальному уровню этот жанр сродни дневнику Достоевского. Здесь отброшены последние условности, автор не ищет "литературных слов" и излагает то, что у него на сердце, обличая бандитов и подлецов. Американцы — "убийцы", "шакалы", "кровопийцы", "сброд палачей", бомбят беззащитных людей, женщин, младенцев. Вот она свобода по-американски! Вот она настоящая Америка! В порыве гнева писатель обращается с письмами в Государственную Думу, к президенту России, к Патриарху Всея Руси, в посольство Югославии. Он пишет:
"Американско-натовская варварская агрессия сравнима только с фашистско-гитлеровской агрессией", "США и страны НАТО — военные преступники", о каких "хороших отношениях" и "дpужбе" может идти речь. Это несмываемый позор!"
И далее, обращаясь к сербам: "Еще раз простите всех нас, pусских! Мы виноваты в том, что поставили править собой американских прихвостней. Hе повторяйте нашей смертельной ошибки".
Русские поняли свою роковую ошибку и свою вину. Когда американская агрессия достигла своего пика, тысячи и тысячи граждан России всех возрастов, от стариков-ветеранов до школьников-скинхедов, пришли к посольству США, чтобы выразить свою волю: "Янки, вон из России!", "Даешь С-300!", "Моника, стисни крепче зубы!", "Америка — параша! Победа будет наша!" Уличные страсти перехлестывали через край. И когда pусские парни стали записываться в отряды добровольцев, Америка задумалась.
Очерк о Белом доме, ставшем черным за считанные часы в октябре 1993 года, еще одно свидетельство очевидца, оформленное в виде репортажа ("Черный дом"). В критический момент современной истории, когда решалась судьба России и столкновение противоборствующих сторон дошло до вооруженного противостояния, Петухов оказался в одном строю с восставшим народом, y баррикад. Тогда не было бомб и натовской авиации, но была страшная ночь под пулями и напряженные часы ожидания: кто-кого, чья возьмет, чья тактика и сила воли окажется сильнее.
«…Итак, желаем нашему поэту не успеха, потому что в успехе мы не сомневаемся, а терпения, потому что классический род очень тяжелый и скучный. Смотря по роду и духу своих стихотворений, г. Эврипидин будет подписываться под ними разными именами, но с удержанием имени «Эврипидина», потому что, несмотря на всё разнообразие его таланта, главный его элемент есть драматический; а собственное его имя останется до времени тайною для нашей публики…».
Рецензия входит в ряд полемических выступлений Белинского в борьбе вокруг литературного наследия Лермонтова. Основным объектом критики являются здесь отзывы о Лермонтове О. И. Сенковского, который в «Библиотеке для чтения» неоднократно пытался принизить значение творчества Лермонтова и дискредитировать суждения о нем «Отечественных записок». Продолжением этой борьбы в статье «Русская литература в 1844 году» явилось высмеивание нового отзыва Сенковского, рецензии его на ч. IV «Стихотворений М. Лермонтова».
«О «Сельском чтении» нечего больше сказать, как только, что его первая книжка выходит уже четвертым изданием и что до сих пор напечатано семнадцать тысяч. Это теперь классическая книга для чтения простолюдинам. Странно только, что по примеру ее вышло много книг в этом роде, и не было ни одной, которая бы не была положительно дурна и нелепа…».
«Вот роман, единодушно препрославленный и превознесенный всеми нашими журналами, как будто бы это было величайшее художественное произведение, вторая «Илиада», второй «Фауст», нечто равное драмам Шекспира и романам Вальтера Скотта и Купера… С жадностию взялись мы за него и через великую силу успели добраться до отрадного слова «конец»…».
«…Всем, и читающим «Репертуар» и не читающим его, известно уже из одной программы этого странного, не литературного издания, что в нем печатаются только водвили, игранные на театрах обеих наших столиц, но ни особо и ни в каком повременном издании не напечатанные. Обязанные читать все, что ни печатается, даже «Репертуар русского театра», издаваемый г. Песоцким, мы развернули его, чтобы увидеть, какой новый водвиль написал г. Коровкин или какую новую драму «сочинил» г. Полевой, – и что же? – представьте себе наше изумление…».
«Имя Борнса досел? было неизв?стно въ нашей Литтератур?. Г. Козловъ первый знакомитъ Русскую публику съ симъ зам?чательнымъ поэтомъ. Прежде нежели скажемъ свое мн?ніе о семъ новомъ перевод? нашего П?вца, постараемся познакомить читателей нашихъ съ сельскимъ Поэтомъ Шотландіи, однимъ изъ т?хъ феноменовъ, которыхъ явленіе можно уподобишь молніи на вершинахъ пустынныхъ горъ…».