Битва за рай - [2]

Незадолго до своего трагического финала Саша с увлечением говорил мне, что нашлась-таки возможность выпустить книжечку его рассказов.

Вот теперь этот сборник выходит в свет. Я надеюсь, что он найдет своего читателя.

Идет уже десятый год после смерти Саши, но мне до сих пор трудно поверить, что его нет. Г де-то внутри еле-еле, но теплится надежда: пусть не сегодня, не завтра, пусть когда-то я снова увижу его грустную улыбку и услышу тихий голос: «Коля, есть новый рассказ. Хочешь почитать?»

Николай Калашников, президент Новокузнецкого клуба любителей фантастики «Контакт»

Блондинка

Владислав Игоревич спал нагишом, укрывшись мягким теплым одеялом, на широкой кровати. Он любил телесный комфорт, и душа от этого у него была мягкой, молчаливой. Будильник он заводил на без четверти шесть. В шесть часов начинались передачи местного радио, от которых он просыпался окончательно. А меж тем он дремал и нежился в постели.

— На работу проспишь, — послышался ему женский голос.

Приснилось. В его комнате никогда не было женщин. Он избегал страстей, и страсти его избегали.

— Вставай, будильник прозвенел давно, — повторился голос уже с нотками раздражения.

За окном серел рассвет. Он подумал, что это слышались голоса соседей за стенкой, протянул руку в изголовье и включил свет.

Одеяло свесилось на пол. Простыня сбилась с постели и лежала рядом, раздражая вялыми складками. Он хотел поправить ее.

— Отстань, — недовольно буркнула она.

Серьезным людям в жизни не везет. А Владислав Игоревич был серьезным.

Или считал себя таковым. Какую ошибку он совершил в жизни?

В динамике зашипело, потом грянул первый аккорд и хор подхватил гимн: «Союз нерушимый республик свободных…»

Простыня у него была одна. Старая. Жалко ее было выбрасывать. Когда к вещам относишься тепло, вещи оживают.

— Началась постельная лирика, — не узнавая своего голоса, произнес Безуглов.

Вот за что он и не любил фантастику — потому что там придумывали чепуху вроде той, которая с ним приключилась.

Больше Владислав Безуглов решил пока ничего не говорить. Он подошел к окну, чтобы определить какое теперь время года. Вчера была весна. Если бы сегодня наступила осень… Он раздвинул гардины. Была весна. Весна, природа пробуждается. Поэтому все может быть.

— Будешь на работе, подумай, как нам жить дальше, — сказала за спиной у него простыня.

— Что ты имеешь в виду? — он обернулся, надеясь, что ответа не услышит.

— Ты не находишь, что мы разные. Мы потеряли интерес друг к другу.

— Ну, — согласился Безуглов.

— Я так жить не могу, — продолжала простыня. — Давай расстанемся. По-хорошему.

— Это как?

— Не валяй дурака, ты прекрасно знаешь, что я говорю о разводе.

— Да?

— Мне нужен документ.

— Разве мы супруги?

— Но ты со мной спишь. Сколько лет!..

— Не с тобой, а на тебе.

— Какая разница?

— Я не могу дать развод, потому что ни на ком не женат.

— Ах, так?! Тогда женись!

— Чтобы женится, нужна женщина, — без претензии на оригинальность сказал Безуглов.

— А я, по-твоему, кто? — спросила простыня. — Что ты строишь удивленные глазки? Ты со мной спишь. Почему ты думаешь, что на мне не надо женится?

— Я прожил тридцать лет и три года, — овладев собой, ответил Владислав Игоревич. — И не слыхал, чтобы вещи говорили. Да притом всякую чепуху.

— Значит, я для тебя вещь, — обиделась простыня. — Почему же ты со мной спишь?

Владислав Игоревич не стал обсуждать положение. Он собрался, выпил чаю и ушел, надеясь, что как все началось, так все и образуется. Сказано уже, что был он человеком серьезным, нелепости его не занимали. Подумаешь, какая-то тряпка впала в амбицию. Выходя за дверь, он еще помнил о ней. Но, придя на завод, он уже думал о другом. Его ждала работа.

Работа — это один из способов уединения. Агрегатные станки, токарные полуавтоматы… Все требовали к себе его внимания. На девушек, работавших за станками, он никакого внимания не обращал. За исключением, разве, нормировщицы Светочки. К ней он относился дружелюбно, как к хорошей соседке. Об этом все знали в женском коллективе. Но это ему было безразлично.

У него был свой кабинет — мастерская с табличкой на двери: «Наладчик», где он работал и отдыхал. Там стояли верстак, три небольших станочка и мягкий диван. Там он пил чай со своим единственным другом электриком Гудимовым.

В нашей разнообразной жизни Безуглова не могли сбить с его пути ни увеселительные заведения, ни общественные нагрузки, ни спорт. Понимающие люди сказали бы, что он аскет. Дом, работа. Третьего ему было не дано. Но йогой он не занимался. А с работы возвращался домой всегда почти в одно и то же время.

Он прошел мимо разговорчивых соседок на кухне к своей комнате и отпер дверь ключом. Простыня лежала на кровати и смотрела телевизор. Программа посвящалась перестройке.

Кто станет указывать, как развлекаться нечистой силе?

Владислав понял, что придется менять привычный образ жизни. По крайней мере, ту часть, которая называлась досугом. С детства Безуглов не ходил гулять на улицу. В этот вечер он ушел.

Он бродил по улицам и удивлялся, что за глупость с ним приключилась. Какая-то жутко сексуальная история. И с чего! Не был он Нарциссом. А женщин не любил, потому что… Ну, не находил он, что можно в них любить. Ничего смешного тут нет. Если с кем другим такое случилось, можно было бы посмеяться. А ему что теперь делать?! И как это он до сих пор не догадался завести собаку? Или котенка, по крайней мере?