Битва за Берлин последнего штрафного батальона - [29]

Штрафники заржали так, что завибрировали коробки на верхних полках стеллажей.

– А что, – рассудительно изрек бывший майор Рыкалов, назначенный Кузиным на должность командира первого взвода первой роты и явно не обрадованный таким взлетом карьеры. – Пресловутый немецкий порядок. Пусть все рушится, взрывается к чертовой матери, а орднунг есть орднунг. Может, оформим заявку, парни? Кстати, где и у кого ее оформлять? – закончил он под дружный гогот.

Заведующему материальными ценностями популярно объяснили, что времена уже не те, на смену немецкому порядку приходит русский бардак, и если кладовщик не хочет застрелиться, то придется подстраиваться. А станет дальше путаться под ногами – получит в репу.

К счастью, экспроприация вражеских ценностей не затянулась. Ворвался майор с пушками в петлицах и принялся настойчиво интересоваться, кто возглавляет эту шайку мародеров.

– Отставить расхищение немецкой капиталистической собственности! Склады не убегут – и вообще, теперь все это наше, советское. Прибыла гаубичная батарея, и требуется срочно помочь «истощенным» артиллеристам выставить ее на позиции, – закончил майор.

Надрываясь, матерясь за бога и душу, штрафники закатывали тяжелые орудия на склад, устанавливали их возле окон, выходящих на воды канала, подтаскивали ящики со снарядами, проклиная бездельников-артиллеристов. Одну из пушек протащили по узкому пространству между строениями, замаскировали в кустах. Рыли окопы на берегу, опасливо косясь на вражеские позиции, которые подозрительно помалкивали. Часть бойцов обосновалась в траншеях, другие заняли позиции в бетонных сооружениях, нависающих над каналами.

Передохнуть им толком не давали. Только сели перекурить – примчался капитан Кузин.

– Итак, товарищи красноармейцы, как тут наше морально-политическое состоя… Мать честная, это что за овощная грядка? А ну, подъем, бойцы! Вопрос на засыпку – на чем вы собрались переправляться через канал под плотным огнем противника? Моторные лодки подвезут? Хрен! Глубина здесь большая, на брод не рассчитывайте. Несколько весельных лодок в наличии имеется, но это всё. Командирам взводов – проявить смекалку и до наступления темноты доложить о приобретенных плавательных средствах!

– Ну что, танцуем по району, мужики? – ухмыльнулся Гуськов. – Имею подозрение, что не всё гениальное просто, придется попотеть и поработать мозгами.

С наступлением темноты солдаты отделения, командовать которым почему-то поручили Максиму, сидели в траншее, исподлобья разглядывали северный берег. По водам канала струился белесый туман. Из сизой дымки на противоположном берегу выступали крыши домов. Максим рассматривал высокие строения какой-то незнакомой, причудливой архитектуры, острые шпили в глубине кварталов и чувствовал, как посасывает под ложечкой, а в желудке образуется пустота. «Свершилось, дошли. И как всё это преодолеть?»

– Ты смотришь на Берлин, как кот на веник, – подметил Борька Соломатин. – Расслабься, Максим, не так уж страшен черт.

– А у немцев, кажется, веселье, – обнаружил Кибальчик и повернул ухо по ветру. – Неужто день рождения Гитлера до сих пор празднуют?

Со стороны Берлина доносилась музыка, усиленная динамиками. Звуки неплохо разносились по воде. Что-то подобное Максим уже слышал: бравурный марш, суровый мужской хор… Ну, конечно, нельзя такое забыть! В сорок первом под звуки этого марша солдаты вермахта шли в атаку, теснили Красную армию, захватывали города и области…

* * *

Мы стремимся в поход на Восток,

За землей – на Восток, на Восток!

По полям, по лугам,

Через дали к лесам,

За землей – вперед на Восток!

Коренич почувствовал, как желчь подкатывает к горлу. «Опомнились, итить их… Ностальгия замучила? Подбадривают своих приунывших солдат? Самое время грезить о восточных землях, когда свою уже потеряли…»

– Совсем сбрендили, – пробормотал бывший капитан связи Драгунский, загремевший в штрафбат за то, что не успел оборудовать связью командный пункт к прибытию командующего армией (причина была уважительной, умысла на совершение преступления не имелось, но кого это волновало?). – Они хоть соображают, что включают? Самим не смешно?

– Фрицам в данный момент очень грустно, – заметил Бугаенко. – Здравые головы должны понимать, что сопротивление бессмысленно: кучу людей зазря положат, город разрушат… но сколько там этих здравых голов?

– А многие из них действительно верят, что у Берлина все только начинается, – задумчиво вымолвил подполковник Слепокуров. – Советские войска будут разбиты, германская армия, наращивая силу, снова двинется на восток – пусть и не дойдет до Советского Союза, но очистит от нас Германию, над которой вновь взметнется свастика тысячелетнего рейха, и содрогнется мир…

– Но ты-то так не считаешь, подполковник? – покосился на него Ситников.

– Куда уж им, – фыркнул Слепокуров. – День, два – и поминай как звали. Останутся окруженные группировки в Чехии, в Австрии, еще где-то на севере, но с ними не затянут. Ведь должны наши дражайшие союзники сделать хоть что-то.

– А еще японские империалисты на Дальнем Востоке не разгромлены, – очень вовремя вспомнил Хорьков, которому очень шла седина.