Битва во мгле - [11]

Кристиан внимательно следил за слушателями. На их лицах отображалось полное смятение. Рассказывать о пришельцах было привилегией чокнутых уфологов или юмористов, но сейчас об этом говорил их командир. Доказательства требовались немедленно!

– Грабовский, помнишь, как ты порывался отправиться вперед на разведку и какую бурю протестов это вызвало у нашего проводника?

– Что-то такое припоминаю, господин майор.

– Как ты думаешь, почему?

– Честно говоря, не знаю, но я еще тогда подозревал, что этот гуталиновый коротышка что-то темнит.

– Чутье тебя не подвело. Профессор Торн боялся, что ты вместе со своими парнями сойдешь с тропы. Вспомни, как он говорил о змеях, ловушках и прочих бедах, ожидающих тех, кто сделает неверный шаг.

– Угу, – покопавшись в воспоминаниях, совсем не по-военному ответил Грабовский.

Жерес почувствовал, что полностью завладел вниманием своих людей, двое из которых даже открыли рты. Как опытный рассказчик он нагнетал напряжение:

– Хочу сообщить вам правду. Вместо нашего знаменитого марша через темные пещеры и опасные каньоны мы вереницей идиотов бродили между строениями инопланетной базы и кузнечиками прыгали по их взлетной полосе. Все это время нам в башку проецировались африканские пейзажи. Торну оставалось только следить, чтобы никто не выходил за пределы действия психоволновых генераторов.

– Господин майор, – не вытерпел Фельтон, – как же мы оказались на другой стороне горного хребта?

– Очень просто, лейтенант. Наша экскурсия закончилась переходом по пятикилометровому канализационному сбросу, выходящему подальше от изнеженных носов пришельцев, а именно – на северный склон горной гряды.

– А я-то думал, какого черта этот квени наотрез отказался соваться в каньон, – подытожил Грабовский. – Эй, Жан-Поль, как здоровье? Помнится, ты промочил горло из протекавшего там ручейка.

– Заткнись ты, Марк! – Старшина Готье двумя руками держался за живот. – Последние пять минут я только об этом и думаю…

– Господа офицеры, может, кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – неожиданно со своего места поднялся лейтенант Николай Строгов. – Мы взрослые люди, профессиональные военные, обсуждаем какую-то сверхъестественную белиберду. Я понимаю, сейчас для нашего командира, как и для всех нас, не лучшие времена. Нервы на пределе, в голову лезет всякая ерунда, но мы не должны…

– Николай, – Кристиан понял, куда клонит Строгов, и не грубо, но уверенно остановил его. – Как говорят русские, «семь раз отмерь, а потом один раз отрежь». Я предлагаю тебе, как и всем остальным, просто сидеть и слушать. Я ни на кого не собираюсь давить. Решение для себя каждый примет сам.

Лейтенант повиновался, хотя без особого удовольствия.

– Господин майор, разрешите?

– Да, Моришаль.

– Я не был с вами тогда в Западной Африке, однако считаю, что вся эта история весьма занимательна. Но, как я понимаю, главное в ней не то, что было тогда, а то, что ожидает нас впереди. Ведь не зря же Торн нашел вас спустя столько лет?

– Спасибо, капитан, вы помогли мне перейти к главному. – Майор мысленно перекрестился и начал свой рассказ: – Галактический Союз насчитывает тысячи рас разумных существ. Ими освоена вся Галактика, их наука и технологии на тысячи лет опережают наши, но тем не менее у них появилась большая проблема. Примерно три года назад одна отдаленная планетная система прервала связь с Союзом. На это никто не обратил особого внимания. Мало ли что творится в доме у суверенной расы? Тревогу забили тогда, когда контакт был потерян еще с тремя цивилизациями в этом же звездном секторе. Туда послали спасательную команду, но она не вернулась; две последующие экспедиции постигла та же участь. Лучшие умы Галактики изучают проблему Черной зоны, так они ее назвали. Высказываются самые разнообразные версии: космический вирус, природный катаклизм, внегалактическая агрессия, техногенная катастрофа и так далее. Гипотез множество, а фактов никаких. Еще никто оттуда не выбрался и не послал сообщение. Внешние наблюдения дают вполне спокойную, ничем не отличающуюся от нормы картину. Но время идет, и в настоящий момент в молчанку играют уже девять планетных систем.

Кристиан остановился, чтобы перевести дух и дать возможность подчиненным переварить все им сказанное. Паузой воспользовался Строгов. Университетское образование давало о себе знать. В области научного трепа Николаю не было равных:

– Если мы примем на веру весь этот детектив, то у меня возникло три вопроса. Разрешите?

– Валяй.

– Во-первых, я так понимаю, что нас вербуют в состав четвертой экспедиции. Почему именно нас? Что, в целой Галактике нет ребят покруче? Во-вторых, почему мы должны это делать? Решать проблемы какого-то Галактического Союза, который нас и знать-то не хотел, пока, как говорится, жареный петух не клюнул. И последнее: как посмотрит на это наше командование?

По тону лейтенанта Жерес понял, что Строгов может стать серьезной проблемой для операции. Николай имел какое-то магическое влияние на добрую половину роты, его уважали, а некоторые даже побаивались. Он был непредсказуем в поступках и руководствовался одному ему понятными жизненными принципами. Подтверждением тому служили те немногие факты биографии Строгова, которые майор знал. Сын русских эмигрантов, покинувших Советский Союз в конце двадцатого века. С отличием окончил университет в Тулузе. Ему светила блестящая карьера ученого, но Николай плюнул на все и ушел в армию. Дослужился до лейтенанта. Далее была то ли любовная, то ли политическая история, после которой он расстался со своим офицерским чином. Но неудача не сломила Николая. Громкие подвиги и дождь наград вновь воскресили его имя. После операции в Косове восстановлен в звании.