Битая карта абвера - [54]

— Ви ест польковник Петроф? — с удивлением спросил немец.

Рязанов в свою очередь поинтересовался, зачем ему нужен полковник. Офицер, прежде чем ответить, прислушался к приближающему валу артиллерийского огня. Обвел вокруг взглядом и, убедившись, что кроме него и двух пленных солдат никого нет, сказал, что он подполковник Шмидт и что он сегодня намеревался перейти на сторону Красной Армии. Ему помешали доехать до того места, где он должен встретиться с полковником Петровым.

— Я пообещал офицеру, что немедленно доставлю его к полковнику, — широко улыбаясь, закончил Рязанов.

— Солдаты знают этого офицера? — поторопил его Кузьменко.

— Говорят, не видели его раньше. Думаю, они не врут.

— Спасибо, Иван Федорович, — Петров крепко пожал его руку. — Ну, а теперь отдыхать.

Николай Антонович взглядом проводил подчиненного. Но неожиданно резкая боль в правом виске заставила его поднести руку к голове, пальцами сжать сильно пульсирующую жилку. Заместитель не заметил этого движения, как и того, что лицо начальника побледнело. Он глубоко вздохнул, задержал дыхание. Подобным образом он и раньше снимал боль.

— Ну что, начнем? — спросил Кузьменко.

— Пожалуй. Вызовите переводчика.

В кабинет ввели пленного. Голова его была забинтована. Близорукие глаза смотрели настороженно. Теплый комбинезон был застегнут до ворота. Выждав секунду-другую, он негромко, но четко доложил:

— Подполковник Шмидт, сотрудник оперативного отдела штаба первой танковой армии генерала фон Клейста.

Петров подумал: на что рассчитывает лже-Шмидт, продолжая играть провалившуюся роль? Ведь не такого же финала операции он ждал.

— Майор госбезопасности Петров, — представился Николай Антонович и жестом пригласил пленного сесть. — Вам не жарко? — спросил он, указывая на комбинезон. — Сняли бы.

Тяжелая челюсть пленного вздрогнула, отчего морщины, уходившие от тонкого носа, стали глубже.

— Меня немного знобит. Не могу согреться, — заколебался он.

Николай Антонович не стал настаивать, только спросил:

— Вы утверждаете, что вы подполковник Шмидт из оперативного отдела штаба армии Клейста?

— Утверждаю. Полагаю, что и обер-лейтенант Шумский подтвердит мою личность.

Так вот на кого он надеется! Полагает, если здесь верят Шумскому, поверят и ему. Тянет время, догадался Николай Антонович. А там, глядишь, вермахт перейдет в контрнаступление и, кто знает, быть может, и освободят свои. Да, самоуверенности ему не занимать.

А между тем пленный продолжал:

— Тем более, что я следовал рекомендации обер-лейтенанта, которую он изложил в письме.

Петрову вспомнилось, с какой неохотой Шумский согласился написать письмо «Шмидту». Но необходимо было, чтобы он сам написал текст, так как в абверштелле знали его почерк. Письмо опустила связная партизанского отряда в почтовый ящик на доме, в котором якобы проживал лже-Шмидт. Абвер в шифрованном задании Шумскому указал, что лицо, которое бросит письмо, задержано не будет, чтобы не сорвать операцию. Как стало известно Николаю Антоновичу, связная ушла из города в отряд.

— А где письмо?

— Письмо было в полевой сумке. Но при взрыве мины я ударился головой, потерял сознание и, видимо, выронил ее. Надо полагать, она находится в бронемашине.

— Наши войска уже заняли место, где подбит ваш транспортер. Если сумку вы оставили там, ее найдут и доставят сюда, — сказал Петров.

Пленный никак не отреагировал на сказанное, но поинтересовался:

— Скажите, почему вы сами не приехали на встречу со мной? Можно это расценивать, как недоверие ко мне или Шумскому?

— Полагаю, у нас еще будет время разрешить возникшие у вас вопросы, разговор продолжим через некоторое время. Отдохните.

— Но я готов...

— Настоятельно рекомендую отдохнуть. А сейчас меня интересует только одно: вы готовы подтвердить то, о чем нам рассказал Шумский?

— Что именно?

Настороженный вопрос свидетельствовал о том, что на последних допросах Шумский давал правдивые показания: замысел со «Шмидтом» с ним в абвере не обсуждался, поэтому в комбинации должны быть уязвимые места. Петров понял, лже-Шмидт не знал, что о нем мог рассказать Шумский, и опасался необдуманным ответом вызвать подозрение у чекистов и разоблачить себя. Он не был готов к допросу в советской контрразведке.

Николай Антонович предполагал, что Шумский в присутствии лже-Шмидта поведет себя не так, как вел на допросах. Поэтому принял решение закончить беседу простым вопросом, который позволил бы пленному успокоиться.

— Мы полагаем, что у вас сохранились с Шумским добрые отношения?

— Да, да, — охотно подтвердил офицер, — в моем искреннем расположении к нему можете не сомневаться.

— Вот и хорошо, — в тон ему сказал Петров. — А сейчас немного отдохните.

Ему показалось, что лже-Шмидт вздохнул с облегчением. Когда за ним закрылась дверь, Кузьменко резко поднялся.

— Николай Антонович, а ведь он не готов к допросу. Объясните, почему вы отправили его? Я почти уверен, нажми на него и он начал бы давать показания.

— Потому что — почти, — мягко ответил Петров. — С Шумским предварительно надо поговорить. Я в нем не уверен, — он усмехнулся. — Он человек настроения, к тому же склада авантюристского. От него всего можно ожидать. Сейчас же он в состоянии отчаяния.