Битая карта абвера - [20]

— Лейтенант Носов, вам будет предоставлена возможность говорить и оправдываться, — резко оборвал его Кузьменко и, обращаясь к бойцу, потребовал: — Объясните, в связи с чем вы запомнили лейтенанта.

— Запомнил потому, что его в группе других командиров отправили на расстрел за подготовку побега. Об этом нам объявил перед строем комендант лагеря.

Носов всплеснул руками и рассмеялся.

— Чудеса да и только! — и, оборвав смех, ткнул пальцем в свою грудь и выкрикнул: — Вот я! Живой! Это клевета!

Дудник встал и, не спуская взгляда с покрывшегося красными пятнами лица Носова, отчеканил:

— Я никого не оговариваю. Всё, что сказал, сущая правда.

Когда Дудник ушел, Носов некоторое время молчал, но на его лице не было растерянности.

— Продолжаете утверждать, что не были в плену?

— Утверждаю.

Кузьменко сделал знак Рязанову, и тот вскоре вернулся с сержантом Широковым. Увидев Носова, сержант остановился. Его губы на побитом оспой лице расползлись в улыбке,

— Жив! — сдавленным от волнения голосом произнес Широков. — Жив, Василий Пантелеевич!

С лица Носова сошли красные пятна. Он с усилием перевел дыхание и проглотил подступившую к горлу слюну. А сержант застыл, не понимая, почему лейтенант смотрит на него, словно затравленный волк.

— Не узнал, товарищ лейтенант? Это же я, сержант Широков, твой помкомвзвода.

Носов опустил голову и молча уставился в пол.

— Носов, вы знаете сержанта Широкова?

Пауза. Потом вздох и тихий ответ:

— Знаю.

— Ну, вот, узнал. — Широков вновь заулыбался. — Как же тебе, Василий Пантелеевич, спастись-то удалось?

Носов продолжал молчать, опустив голову.

— Чего молчишь? — с недоумением спросил сержант и посмотрел на Кузьменко. С его рябого лица сошла улыбка.

— Видимо, у Носова есть причина не радоваться встрече с вами. — И Кузьменко покосился на лейтенанта. — Расскажите, сержант, как вы попали в плен.

Широков вздохнул. Ему не доставляло удовольствия вспоминать о плене. Он уже выслушал немало упреков по этому поводу при проверке после возвращения в часть. И еще не зная, куда повернется вызов в особый отдел, волнуясь и сбиваясь, начал рассказывать. Бой при форсировании реки Трубеж был ожесточенный. Немцы превосходили силами и при поддержке танков, артиллерии разбили полк. Там он попал в плен. В лагере встретил и лейтенанта Носова.

В середине октября всех построили, и комендант лагеря через переводчика вызвал девять военнопленных. Первым вызвали капитана Свиридова. Последним Носова. Выходя из строя, он успел тихо сказать стоявшему рядом Широкову: «Прощай, друг». Когда вызванных окружили солдаты, комендант объявил, что за попытку к бегству военнопленные будут расстреляны. Их увезли на автомашине. А вскоре в лагере услышали частые автоматные очереди.

— Что теперь скажете, Носов?

Тот медленно поднял голову. Ком, зародившийся в животе, подкатил к самому горлу. Глаза остекленели. Какое-то время он сосредоточенно смотрел перед собой в одну точку, затем выдавил:

— Уведите сержанта...

Поздно вечером Кузьменко доложил Петрову, что Носов во всем признался. Еще в лагере он был завербован немцами. Группу командиров, готовивших побег, выдал он. Всех их на его глазах расстреляли недалеко от аэродрома. В дальнейшем с ним работал сотрудник абвера майор Фурман, которому из допросов пленных стало известно, что подполковник Северин был в окружении. А от дезертира узнал, при каких обстоятельствах подполковник вышел из окружения и чем сейчас занимается. У Фурмана созрел план скомпрометировать командира,

— Однако поспешное признание Носова насторожило меня, — сказал Кузьменко. — И уж не знаю, то ли совесть в нем заговорила, то ли страх за свою шкуру, но он помог вскрыть еще одну важную сторону задания: Фурман хотел убить одним махом двух зайцев. Он намеревался нашими руками расправиться с подполковником. А также рассчитывал, что мы поверим Носову и, возможно, привлечем его к выполнению наших оперативных заданий. — И после паузы с сожалением закончил: — Носов не тот радист, которого мы ищем. Он должен был взять рацию из тайника. Но не сделал этого, чувствуя, что мы ему еще не доверяем.

8

Петров разрешил Пилипенко представиться Сороке сотрудником военной контрразведки. В этом был определенный риск, но риск оправданный.

Вечером Пилипенко и Ивницкий пришли в Долину. Их встретила Варя и, когда узнала, что Андрей Афанасьевич сотрудник военной контрразведки, сдавленным голосом спросила:

— Вы за ним?

— Мы хотели бы с Василием встретиться и поговорить, — поспешил ее успокоить Пилипенко.

— Спасибо, — тихо сказала Варя, стараясь скрыть свое смущение. — Я помогу вам встретиться с Васей.

— Не торопитесь, Варя. Вы уверены, что после нашего ухода с вами ничего не случится? Пошел же он на преступление, стал полицейским...

— To была ошибка... Он теперь многое понял. Поверьте мне! — с жаром воскликнула Варя. Глаза ее смотрели на них с надеждой. — Мы любим друг друга.

Этот взгляд тронул Пилипенко, и он, заикаясь сильнее обычного, сказал:

— Хочу, чтобы мы с вами не ошиблись. — И выждав секунду-другую, спросил: — Мы можем пожить у вас пару дней?

— Пожалуйста. Мама ушла в другое село к родственникам.