Битая карта абвера - [19]

— Нам, Василий Игнатьевич, необходимо переходить к более активным действиям, — сказал он ему.

Когда в особом отделе обсуждался вопрос о Сороке, никому не было известно об одном очень важном совещании руководителей различных органов абвера, проводивших подрывную работу против войск Юго-Западного направления, и, естественно, никто не мог сказать, какие там были приняты решения.

...На секретное совещание был приглашен ограниченный круг лиц. Здесь находились Рокито, начальник разведывательной школы «Орион» Петцгольц, руководитель секретной полевой жандармерии «721» фельдполицайкомиссар Майснер, Фурман и еще несколько других офицеров. Докладывал командир абверкоманды 101-А полковник Визер. Он передал требование адмирала Канариса изменить тактику ведения разведывательной работы против Красной Армии. Больше проявлять изобретательности с учетом известных абверу изменений обстановки в прифронтовой полосе и глубоком тылу.

Визер рассказал, что в Дарницком концлагере допросы пленных красноармейцев срочной службы показали отсутствие у них документов, удостоверявших их личность и принадлежность к определенной воинской части. Он высказал пожелание активно воспользоваться этим с целью внедрения агентуры в интересующие их воинские части и соединения, пока в Красной Армии не ввели единые документы для всего личного состава. В связи с большими потерями в начальный период войны она должна испытывать нужду в военных специалистах, таких, как артиллеристы, танкисты, саперы. Поэтому предложил готовить для заброски агентуру из числа указанных специалистов, что, по его мнению, может способствовать более успешной их легализации. Визер выразил пожелание, чтобы заброшенные в тыл противника скрывали свое пребывание в плену. Обращаясь к Петцгольцу, он сказал, что пора пополнять школу не за счет уголовников и им подобных, а подбирать «курсантов» из военнопленных, проверенных на практике полицейских из русской вспомогательной полиции, сотрудников горуправ. Он выразил уверенность, что офицеры секретной полевой жандармерии окажут Петцгольцу практическую помощь.

Визер обратил внимание присутствовавших на то, что в последнее время активизировались партизаны, которые отвлекают большие силы вермахта и этим ослабляют помощь фронту. Поэтому в верхах решился вопрос о создании «Зондерштаба-Р» (Россия) — специального контрразведывательного органа для подготовки агентуры с целью ее внедрения в партизанские отряды, чтобы разлагать их изнутри и подводить под удары карательных подразделений. Он призвал оказывать помощь новому контрразведывательному органу...

— Так вы не были в плену? — спросил Кузьменко.

— Не был. — Носов нахмурился, на его высоком лбу вздулась жилка. Он недовольно спросил: — Чем вызван ваш вопрос?

— Красноармеец Дудник утверждает, что видел вас в фашистском концлагере.

— Бред! И Дудника не знаю, — возмутился Носов. Потом несколько раз сокрушенно покачал головой. И тут же доверительно сказал: — Видно, кому-то нужно меня оклеветать. Может быть, даже немцам, чтобы спасти своего человека.

С нескрываемой обидой в голосе он снова начал пересказывать, как и почему очутился на оккупированной территории. При этом не спускал взгляда с лица Кузьменко, а на Рязанова смотреть избегал, учуяв, что от него может исходить опасность.

Иван Федорович про себя отметил, что, если Носов действительно враг, то у него, должно быть, стальные нервы.

— Все, о чем вы рассказываете, я знаю, — прервал Носова Кузьменко. — Раз вы отрицаете, что были в плену, мы должны провести следственный эксперимент.

— Делайте, что найдете нужным. — Носов махнул рукой и чуть скривил губы в ухмылке. — Я говорю правду.

Рязанов привел двух командиров. Их и Носова посадили на скамейку у стены. Затем ввели Дудника. Кузьменко наблюдал за Носовым. У того на лице не дрогнул ни один мускул.

— Красноармеец Дудник, вам знаком кто-либо из сидящих здесь командиров?

Боец внимательно посмотрел на сидевших на скамейке и задержал взгляд на Носове.

— Мне знаком этот лейтенант.

— Назовите его фамилию.

— Фамилии не знаю. Но мы вместе служили в пятьдесят шестом полку. Он был командиром взвода связи.

— Где и при каких обстоятельствах вы попали в плен?

— Двадцать второго сентября при форсировании реки Трубеж наш полк был разбит. Там я попал в плен и был направлен в концлагерь, — где и встретил этого лейтенанта.

— Вы убеждены, что не обознались?

Дудник еще раз пристально посмотрел на Носова.

— Не обознался. Лагерь был маленький. Около ста пленных. — И утвердительно закончил: — Там я его видел.

Носов ухмыльнулся и бросил:

— Чушь какая-то!.. — И с усилием поджал дрогнувшие губы. Он хотел еще что-то сказать, но Кузьменко предостерегающе поднял руку.

— Товарищ Рязанов, протокол готов? — Получив утвердительный ответ, обратился к командирам: — Подпишите протокол. И вы, Дудник.

Когда командиры вышли, Кузьменко вновь спросил Дудника:

— Чем занимался в лагере лейтенант?

— Не знаю. Наверное, чем и все. Нас гоняли на земляные работы на аэродроме.

Уставившись на красноармейца горящими глазами, Носов выкрикнул:

— Фамилии не знаю! Чем занимался в лагере — тоже не знаю!