Бирма: Земля и люди - [13]

В истории Мандалая был умный и деятельный правитель— Миндон. Его иногда называют бирманским Петром. Любопытно, что Миндон любил читать «Жизнеописание Петра Первого». Нелегкое время досталось королю. Две войны с Англией обескровили страну, отрезали ее от моря. Понимая, что Бирма не выдержит новой войны, Миндон старался сохранить мир, чтобы выиграть время, собраться с силами и вернуть себе захваченный юг. Он предпринял усилия по некоторой модернизации страны: были построены промышленные предприятия, монетный двор, вышла первая бирманская газета, заработал телеграф. Миндону удалось укрепить трон, но время было против него. К тому же наследник Миндона король Тибо оказался не столь дальновидным политиком. Придравшись к ничтожному поводу, Англия вновь развязала войну.

Утром 28 ноября 1885 года десять тысяч солдат в красных мундирах вошли в Мандалай. Без труда они обезоружили часовых у дворца и водрузили над входом британский флаг. Город практически не оказал сопротивления. Лишь позже против оккупантов в сельских районах развернулась широкая партизанская борьба. Но она уже не могла изменить хода событий. Третья англо-бирманская война стала роковой, ибо страна оказалась надолго ввергнутой в колониальное рабство. Бирма исчезла с карты мира как самостоятельное государство и вошла в состав Британской империи как провинция Индии. Короля Тибо с семьей навсегда сослали в Индию.

Бирманская поговорка учит: «Когда плывешь по реке, следуй ее изгибам. Когда входишь в дом, следуй его законам». Но завоевателей меньше всего интересовала народная мудрость. Даже Киплинг признавал: «Томми хочет везде жить как у себя дома». Английские солдаты вваливались в священные места, топтали сапогами платформу Шведагоуна и королевские покои.

Волей судьбы в те печальные для Бирмы дни русский ученый и филолог Минаев оказался в Мандалае. «Солдаты вели себя отвратительно, — записал он в дневнике, — Потащили к себе кто что мог. Тащить было что: золото и рубины. Грабеж пошел великий. Устроили аукцион дворцовых вещей… Кто-то купил золо-гообразные книги из царской библиотеки, кто — молитвенник царицы, украшенный алмазами. Что за бесславная кампания! Эти аукционы — позор!» Русский профессор сказал тогда пророческие слова: «В Бирме могло загореться такое зарево, результат которого далее трудно предсказать».

ВПЕРЕДИ — ТАУНДЖИ

Из Мандалая сначала заезжаем в Сикайн, что на западном берегу Иравади. Это — город с белыми пагодами на холмах, город чеканщиков и табаководов. Почти из каждого дома слышны стук молоточков и шипение газовых горелок: особенно славятся здешние мастера чеканкой по серебру или меди. Правда, не все равноценно, многое делается на потребу туристов, но на лучших вещах стоит имя автора, художника. Затем вновь перебираемся через реку.

Впереди — Мемьо, лучший в Бирме курорт. Горный воздух (тысяча двести метров над уровнем моря), свежая зелень, прохлада — все располагает к отдыху. Недаром английский губернатор когда-то основал свою летнюю резиденцию именно здесь. Сюда съезжалась местная знать. Теперь в городе построен Дом отдыха, где проводят отпуск рабочие и служащие, отличившиеся в труде.

Проезжаем мостики, камни, покрытые голубоватым мхом. Навстречу катят деревянные экипажи, запряженные низкорослыми лошадками. Это — городские «такси».

В Мемьо мы заночевали в отеле, бывшем охотничьем замке. Отгорело закатное небо, стало прохладно. В холле у камина уютно. Пушистые шкуры на полу приглушают шаги. По стенам развешаны рога диких кабанов, оленей. В центре холла взбегает вверх деревянная лестница с резными перилами, и от нее расходятся коридоры со спальными комнатами. На новом месте всегда спится тревожно. За окном — незнакомые звуки: слышен протяжный вой шакала, в траве что-то чавкает, стрекочет, шелестит, жужжат комары. Однако скоро обретаешь привычное равновесие. К тому же постель под надежным, двойным пологом, так что можно спать.

Утром за завтраком прислуживает старик-индус Томас. Это «последний из могикан». Он сохранил еще колониальную выучку. Двигается проворно и неслышно, предупреждая желания, словно читает мысли. Томас дряхл, плохо видит. Он помнит старые, «добрые» времена: большая охота, гольф в саду на площадке, а потом у камина бридж далеко за полночь. То были настоящие господа, англичане. Они никуда не спешили. Теперь не то. Правда, забредают сюда порой специалисты из Канады или ФРГ, работающие по контракту в горах, но неуютно им здесь. И не слуги сопровождают их, как бывало, а вооруженные солдаты. В горах неспокойно, небезопасно. Хорошо это или плохо? Старому Томасу не понять. Да и поздно, время его ушло. Пусть в новом времени разбирается новое поколение.

Мы покидаем Томаса в полупустом замке, впереди новый день пути, впереди — Таунджи.

Волшебны рассветы в тропиках, раз увидев, их нельзя забыть: живая радуга трепещет в небе, меняя краски. А горы то желтые, то лиловые от солнца, и почти все «окрылены» белыми пагодами-парусами. Наша «Волга» взбирается все выше и выше в горы. Видно, как рядом вьется узкоколейка. Но перед крутым подъемом железная дорога обрывается тупиком, дальше только один дуть — машиной. Шоссе очень загружено. По краю пропасти идут, сигналя и светя фарами, грузовики. Порой двум встречным трудно разойтись, так что глядеть надо в оба. Но мы с вами не за рулем, а потому можем отвлечься от дороги и осмотреться.