Бирма: Земля и люди - [12]
Здесь, на мандалайском холме, находится священная реликвия: отпечаток стопы Будды. Говорят, вода, скапливающаяся в божественной стопе, обладает целительными свойствами. Сюда в надежде на исцеление стекаются потоки больных и убогих. Чтобы взглянуть на такое чудо, мы преодолели 999 ступенек вверх под палящим солнцем. След оказался каменной нишей метровой длины. Не знаю, как насчет чуда исцеления, но истинное чудо, сотворенное руками человеческими, мы увидели у подножия холма, в храме Кутодо, что в переводе означает «Великая работа, достойная королей».
В окрестностях Мандалая
Здесь выстроено 729 небольших храмов — миниатюрных копий Швезигоуна в Пагане. Под сводами каждого храмика — вертикальная мраморная плита, на которой выбит текст священного писания «Трипитаки». 729 каменных «рукописей» — уникальная библиотека.
А рядом старинный деревянный монастырь Шуэнандо. Скрипнула тяжелая резная дверь-фреска и впустила нас в покои. Внутри темно и прохладно, поблескивают золоченые стены, схваченные по углам паутиной; кряхтят, потрескивают полы из старого тика; горят ароматические палочки, как в забытой сказке.
У каждого города своя слава, которую ему создают мастера. В городе Магуэ живут лучшие кузнецы, в Сикайне — чеканщики, в Шуэгу — гончары, в Мандалае — каменотесы, ткачи и ювелиры. Никто не превзошел мандалайских мастеров в изготовлении тончайших золотых пластин, которыми покрывают пагоды. С ловкостью лесковского Левши работают ювелиры. Газовая горелка и пара искусных рук — вот все, чем они располагают, плетя изысканные серебряные ожерелья, браслеты, кольца. А ткачи? Они не просто ремесленники, но художники и химики: сами готовят красители, изобретают рисунки.
Славен Мандалай также искусством литья колоколов. В прошлом веке здесь был отлит самый большой из действующих в мире колокол для неоконченной пагоды в Мингуне, что стоит севернее Мандалая на западном берегу Иравади. Исстари ремесленники селились рядом. И теперь сохранились в городе кварталы мебельщиков, портных, зонтичных дел мастеров.
Никто не знает, где и когда был сделан первый в мире зонт. Некогда он слыл символом знатности и богатства. В Мандалайском музее нам показали зонт величиной с крышу садовой беседки. Его несли над головой вельможи трое слуг. Но не о тех зонтах речь, а о самых обычных, без которых в Бирме не обойтись.
В Мандалае я наблюдала, как рождается зонт. Под навесом хижины, сидя на циновках, работала вся семья. Отец мастерил бамбуковый каркас, мать расписывала шелк, старшие дети натягивали его на каркас, а младшие старательно прилаживали ручки и кисточки. И каждый зонт был не похож на другой.
А на улице каменотесов, близ Араканской пагоды, я видела, как делают богов. Мастер, склонившись над камнем, уверенно извлекал из глыбы знакомые черты. Пока статуя в работе — она обычный полуфабрикат. На сваленных в кучу изваяниях Будды сушится белье, играют дети, спят собаки. Но стоит готовую статую водрузить в пагоде или в домашнем алтаре — кончено. Она — святыня! И тот же мастер, что вчера гранил камень, сегодня благоговейно склоняется перед ним.
Юный чеканщик за работой
Искусство каменотесов предстало перед нами воплощенным в светло-серой громаде кафедрального собора св. Георгия в Мандалае. Среди суеты азиатского города вдруг возникла гармония готического храма. Мраморные колонны уносились ввысь, к куполу, где горела мозаика стрельчатых окон, щедро подсвеченная солнцем. В зале было сумрачно, прохладно, а в открытую дверь врывался ослепительный тропический день. Начиналась служба.
Увы, не сохранился шедевр национального зодчества — Мандалайский королевский дворец. Тридцать семь деревянных павильонов высилось в дворцовом комплексе. Их стены блистали мозаикой, многоярусные крыши покрывала филигранная резьба и позолота. У ворот днем и ночью несли караул стражники с мечами и копьями. Восточная, самая почетная половина дворца была отдана мужчинам, западная — женщинам. Их разделяли восемь тронных залов. На главном троне, Львином, король с королевой восседали во время торжеств, на Слоновом — выслушивали министров, Гусиный трон служил для приема иностранных послов, трон Морских раковин — для ежедневных аудиенций, Пчелиный — для свадеб короля, трон Улитки — для объявления наследника. Король поднимался на трон по лестнице, входил через дверь-спинку и садился скрестив ноги. Рядом разрешалось сидеть только жене и детям.
К тронным залам примыкали королевская библиотека и сокровищница. Первые книги, написанные на пали, языке буддийских канонов, хранились в золоченых шкафах под охраной и были неимоверно дороги. Впрочем, слово «книга» требует пояснения. Это были тонкие пластины из слоновой кости, на которых гравировали текст. Пластины нанизывали на шелковый шнур, обложками служили позолоченные дощечки. Позднее стали писать на пальмовых листах, ростках бамбука, а в XIX веке в Бирме вышли первые печатные книги.
У стен дворца располагались казармы стражников и стойла для боевых слонов. К сожалению, немного сохранилось предметов придворного быта. В городском музее нам показывали уцелевшие после пожара архитектурные детали дворца, фотографии последнего короля, Тибо, и его семьи; королевские печати и указы, выжженные на пальмовых листьях.
