Бирит-нарим - [7]
— Да, хозяин, — сказал Шебу. — Мы никому не расскажем об этом.
Солнце пылало над головой. Люди попрятались от жары, если и выйдет кто из дома до вечера, то лишь по неотложному делу. Завеса скрыла вход в храм, опустели торговые ряды, — будто и не было все утро толчеи на базаре, будто не поднимались люди по ступеням к святилищу. Лишь возле дворца энзи остались воины, да храмовая стража у подножия лестницы, — но и те стремились укрыться под навесами, спрятаться в зыбкой тени.
Тирид стояла на площади, одна. Но даже приди она сюда рано утром или перед закатом, когда город бурлит и кипит, — толпа расступилась бы, давая дорогу, не смея приблизиться.
В этом городе она прожила пятнадцать зим. И странно, — Тирид успела привыкнуть к кирпичным стенам, к городскому шуму, толчее и храмовым процессиям. Стала носить здешние украшения и одежду и даже думала все чаще на языке черноголовых. Давно уже ничему тут не удивлялась, не тосковала по степи, и кровь людей Лагаша стала привычной и знакомой.
Это потому что я сама себе хозяйка и со мной мой любимый. Потому что здесь вырос наш сын, и язык Шумера ему ближе, чем речь кочевников-марту. Потому что здесь мой дом.
Но пятнадцать раз разливался Тигр — бурная, беспокойная река, так непохожая на воды Евфрата. Прошла дюжина лет и еще три года — отмеренный срок.
Тирид прощалась с Лагашем. Это так легко — вобрать в себя ослепительное небо, стены домов, сонную тишину полуденного города. Но где найти силы, чтобы проститься с Лабарту?
Я думала пятнадцать лет — долгий срок, но пролетели они как один миг.
И сколько раз за эти годы Тирид сожалела, что сын ее растет так же быстро, как дети людей. Ведь пьющим кровь дарована бесконечная жизнь, зачем же ему так спешно взрослеть? Если бы он оставался ребенком еще хоть двенадцать, хоть шесть лет…
Но Лабарту вырос, стал мужчиной, и родители его должны исполнить волю хозяина, покинуть Лагаш.
Что толку тянуть с прощанием, ждать до вечера? Не лучше ли сказать все сейчас, когда кажется, что солнечный свет можно вдохнуть вместе с воздухом, а утренняя жертвенная кровь все еще пылает в жилах?
Тирид вздохнула и покинула площадь.
Жили они на окраине, ближе к берегу канала. Соседние дома давно пустовали — прежние обитатели покинули их, и с тех пор никто не осмеливался селиться рядом с демонами Лагаша.
Тирид толкнула дверь, прошла сквозь полутемную комнату. Здесь витал запах городского жилища — запах нагретых на солнце стен, тростниковых циновок, аромат умащений и едва приметный след воскурений. Тирид вышла во внутренний двор и остановилась возле очага.
Очажная яма была полна пепла, угли не тлели.
Тирид не помнила, когда разжигала огонь в последний раз. Бывало, она пекла тут лепешки, варила похлебку и готовила мясо — хоть и не нужна ее семье человеческая еда, а все же приятна на вкус. Но в последние дни все было не до того, мысли витали вокруг другого. А кто теперь разожжет здесь огонь, кто станет печь хлеб?
Слезы подступили к глазам, и Тирид на миг зажмурилась, сдержала их.
Что толку плакать? Он вырос. Я не ослушаюсь хозяина.
По лестнице спустился Шебу, подошел, молча взял ее за руки. Слова теснились в горле, просились наружу. Но Тирид не заговорила. И без слов она знала, что Шебу уже сказал Лабарту все, что должен был сказать.
И теперь я…
Спрашивать, где сын, ей не было нужды. Пьющие кровь чувствуют друг друга, даже издалека. А сила Лабарту пылала, словно солнечные блики на воде, — он был совсем рядом.
Тирид подняла взгляд на любимого, улыбнулась и кивнула. Шебу разжал руки, и она отстранилась, помедлила мгновение, а потом поднялась на крышу.
Лабарту сидел у самого края, смотрел вниз. Волосы его, не стриженные уже много лет, в беспорядке падали на плечи, — темные, как у нее самой.
Мои волосы… Мой ребенок… Все говорят — похож на меня…
Лишь когда она села рядом, Лабарту повернулся и улыбнулся, едва приметно, не обнажая клыков.
— Шебу говорил со мной, — сказал он.
Тирид попыталась уловить в его темных глазах хоть тень тревоги, но не увидела. Растерянность и печаль — да, быть может. Но не тревога. Он был спокоен.
Как же иначе? Хозяин ведь говорил, что ребенок наш обретет невиданное могущество. Откуда же взяться смятению?
Да и разве не настало для Лабарту время жить одному? Двадцать лет ему, человек в эти годы — уже зрелый воин, хозяин собственного дома, муж и отец. А для Тирид Лабарту все еще ребенок. Разве верно это?
Двадцать лет, но выглядел Лабарту едва ли старше тех, кто только-только перешагнул порог взрослой жизни. Как и Энзигаль… Должно быть, таковы все, кто рождаются демонами, все, кто вскормлен кровью.
Все говорят, «он похож на мать», но взгляд у него иногда — точь-в-точь как у Шебу, словно видит он что-то, сокрытое от меня.
Да, тревоги не было в глазах Лабарту, но было что-то непривычное в его облике. Вроде, и одет как обычно: темная льняная рубаха, вышитая по рукавам и вороту, разноцветный пояс, длинные железные серьги… Их принес в дар купец из Киша, сказав: «Такое украшение пристало носить энзи. Да что там, даже лугалю всего Шумера оно впору!»
Да, все как обычно, вот только…
— Где… амулет, что дал тебе Намтар-Энзигаль? — спросила Тирид, и сердце замерло в ожидании ответа.
Все знают, что враги живут среди нас, носят наши имена и ничем не выдают себя. Но однажды явят свою истинную суть: в этот день война начнется на каждой улице, в каждом доме.
«Он говорит: «Мы последние дети войны. Рожденные для сражений, не нашли новый путь. И потому скитаемся вдали ото всех и никто не ищет нас». Но я отвечаю: «Ты знаешь, что наш путь остался прежним». И он больше не спрашивает, хочу ли я вернуться в город. Он знает — я не вернусь туда без него.» Вторая книга цикла, продолжение «Предвестников Мельтиара».
Вы бывали в Калининграде? Город мистический и старый. Но не это главное. То что происходит с главной героиней не объясняется древними стенами. За ней гоняется призрак погибшего мотоциклиста. Зачем? Почему?. Рита узнает все и будет счастлива.
Лианка попадает в мир, который не отличался бы от нашего, если бы не драконы. Давняя война разрушила традиционный уклад. Человечество выбрало путь технического прогресса. Драконы одичали настолько, что прямоходящие собратья забыли о прежней дружбе и начали считать ящеров животными, притеснять и отлавливать для опытов и зоопарков. Крылатые обречены. Они отступают все выше в горы, но люди жадные до знаний и земель беспощадны.В первый же день Лианка, угодив в сети ловцов, оказывается в огромной клетке вместе с другими драконами.
В застывшем воздухе — дымы пожарищ. Бреду по раскисшей дороге. Здесь до меня прошли мириады ног. И после будут идти — литься нескончаемым потоком… Рядом жадно чавкает грязь. — тоже кто-то идет. И кажется не один. Если так, то мне остается только позавидовать счастливому попутчику. Ибо неизбывное одиночество сжигает мою душу и нет сил противостоять этому пламени.Ненависть повисла над дорогой, обнажая гнилые, побуревшие от крови клыки. Безысходность… Я не могу идти дальше, я обессилел. Но… все-таки иду. Ибо в движении — жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мальчик живет в редкой высотке, коя разваливается ежедневно, вместе со своими странными, капризными и даже дерзкими призраками. Он мастерит механику, чинит приборы в доме и тешится надеждами на лучшее будущее, хотя отказывается переезжать. Вскоре в его город неожиданно приезжает демоническое существо с подлыми планами, на что все его надежды тотчас обращаются на загадочные поиски шальных сущностей.
Я была обычным сталкером, шастала по заброшкам, сидела вечерами в интернете, училась в школе. Что могло со мной случиться? Мечтала попасть в другой мир? Хотела принца, лошадку и кучу неприятностей на свою шикарную попку? Получай, Алина! А в придачу так любимые тобой способности оборотня и стихию огня. Только не жалуйся потом!