Биология просветления - [119]

Барри: Вы хотите, чтобы я стал отшельником?

Юджи: Вам не нужно становиться отшельником. Это означает бежать от общества и запирать себя в пещере. Но что заставляет вас думать, что отшельник свободен? Он не свободен. Так что если вообще есть какая-то свобода, она должна быть внутри структуры общества. Возможно ли это?

Барри: Люди там — это я сам, и потому единственное, что можно делать, это изменять самого себя.

Юджи: Что именно вы хотите изменять?

Барри: Будучи ребёнком, я подвергался обусловливанию. Теперь я вижу, что это было неправильно, и хочу от этого избавляться, но я не знаю, как это делать.

Юджи: Как вы можете освобождаться от обусловливания? Например, можете ли вы освободиться от идеи патриотизма? Вы можете думать о любви, о мире, но по существу вы тот же самый. Пока существует этот мыслительный процесс, можете ли вы действительно быть свободным от идеи патриотизма или любой из тех идей?

Барри: Я могу быть зависимым физически, но не обязательно психологически.

Юджи: Где вы проведёте линию раздела? Понимаете, вам говорили, что способности мышления, чувствования и воли следует отличать от тела. Поэтому у вас есть представление, что тело отличается от ума. Действительно ли они разные? Можно ли отделять ум от тела? И есть ли вообще такая вещь, как ум?.. Хорошо, что именно вы хотите изменять? Вы не хотите быть склонным к соперничеству, несдержанным; вы хотите перестать есть мясо. Как это меняет ситуацию?

Терри: Это меняет моё отношение к животным.

Юджи: А как насчёт вашего дыхания? Дыханием вы убиваете сотни и тысячи насекомых. Вы собираетесь перестать дышать? Ну и где вы тогда? Я не говорю, что вам следует или не следует есть мясо. Суть не в этом.

Всё это — культура, и это начинается ещё до вашего рождения. Что вам следует и не следует делать. Это культура. По мере того как вы становитесь старше, это становится всё более сложным и изощрённым.

Если вы ничего не хотите для себя, есть ли какое-то мышление? Пища, одежда и кров — это единственное, в чём вы нуждаетесь. Помимо этого всё, что угодно ещё, чего вы хотите, — это начало беды, проблемы. Но что происходит, если вы ничего не хотите, если нет этого процесса приобретения?

Терри: Вы говорите, что мы отказываемся от желания?

Юджи: Нет. Желание — часть жизни. На самом деле желание — это простой и чистый физиологический отклик на вызов; вот и всё. Но в вашем случае проблема в удовлетворении желания, и это процесс мышления. А желание и мышление — это не две разные вещи.

Терри: В обществе есть эксплуатация. Следует ли что-то с этим делать?

Юджи: А вы эксплуатируете других? Это есть в самом вашем образе мышления и жизни. Если вы останавливаете это движение, вы свободны от эксплуатации.

Вы должны понимать, что мышление означает хотение чего-то для «себя». Если вы вообще ничего не хотите, никакого мышления нет. Вы можете сами это наблюдать. Это вполне просто.

Мысли есть всё время. Это [тело] представляет собой электромагнитное поле. Как только вы чего-то хотите, начинается процесс мышления и мысли направляются на достижение этой цели. Но когда вы ничего не хотите, мысли используются только для коммуникации, если это нужно, в ином случае движение мысли продолжается без кого бы то ни было, интерпретирующего эти мысли, и всё ваше существо наполняется этой вибрацией.

Это конец и начало жизни. Вероятно, это движение может влиять на общество, на всё человеческое сознание. Когда происходит фундаментальное изменение здесь, это влияет на изменение там. Нет никакой жестокости, никакого насилия, никакой гордыни, и потому это влияет на мир. Вот так.

* * *

Юджи: Полное внимание — это не ментальное состояние. То, что есть там, притягивает твоё полное внимание, и глаза не мигают, потому что они воспринимают сто процентов того, что есть, и потому им некогда мигать.

Имеются тысячи ощущений, бомбардирующих твоё тело, и мигать некогда, за исключением того, когда имеется боль или текут слёзы. Люди интерпретируют это как мистический восторг. Ты ничего не делаешь. Объектив фотокамеры всегда готов делать снимки, нет ничего хорошего и плохого, красивого и уродливого, в этом не участвует никакой выбор.

То же самое и с механизмом слушания. Для меня нет никакой музыки; только звук, вибрация, будь это симфония Бетховена или лай собаки.

Для меня нет сна, поскольку в этом сознании нет деления на бодрствование и сон, в том смысле, что внутри нет никого, кто бы говорил — сейчас я бодрствую, а сейчас я сплю, дышу.

Есть только восприятие, чистое восприятие без воспринимающего[28].

Юджи: Мысль сжигается, и это создаёт энергию. Если вы интерпретируете это в соответствии со своим обусловливанием, вы даёте ему жизнь.

Слово само по себе безвредно, оно не имеет никакого эмоционального содержания. Проблема в образе, с которым вы связываете это слово. Женщина, мужчина, собака, Бог — всё это слова, но образы, которые у вас с ними связаны, это источник неприятностей. Здесь, в этом состоянии, образы не приходят.

Терри: Так вы говорите, что эта вещь, которую мы называем Самостью и считаем священной, — это всего лишь конкретный образ в данный момент, наделяемый значением?