Биология и Буддизм. Почему гены против нашего счастья и как философия буддизма решает эту проблему - [9]

Попытка научить шимпанзе человеческой речи с помощью максимального погружения в культурную среду провалилась с треском. В начале прошлого века две семьи экспериментаторов пытались вырастить детенышей шимпанзе как собственных детей. В одном случае семья Келлог[15] растила детеныша по имени Гуа вместе с собственным сыном Дональдом, разница в возрасте составляла всего два месяца. Оказалось, что обезьяны анатомически неспособны к воспроизведению звуков речи.

Прорыв случился, когда в шестидесятых годах Беатрис и Аллен Гарднеры обучили шимпанзе Уошо американскому языку жестов. Позже выяснилось, что язык жестов могут освоить и другие человекообразные – орангутаны, гориллы и бонобо. Животные использовали язык именно как знаковую, а не подражательную систему – они составляли произвольные предложения (двух-, трехсловные) и придумывали новые определения: «конфета-питье» обозначало арбуз, «вода-птица» – лебедь, «зеленый банан» – огурец. Бонобо Кензи вполне отличал команду: «Налей колу в молоко» от «Налей молоко в колу». Обезьяны успешно описывали события типа «Собака кусать кошка» или сообщали друг другу информацию: «В саду опасно собака». Обезьяны могли не только обсуждать то, в чем непосредственно участвовали, но оказались способны к перемещаемости обсуждения (то есть они могли разговаривать о том, что не связано с текущими событиями, происходило раньше и не обязательно с ними). Когда горилле Коко показали картинку ванной, она прокомментировала: «Это комната, в которой я плачу».

Природный словарь шимпанзе включает 51 жест, 82 мимических сигнала и неизвестное количество звуков, которые ряд исследователей называют «протоязыком»[16]. С помощью этого словаря шимпанзе, в присутствии которого исследователь предварительно сделал два тайника с фруктами и овощами, точно рассказывает товарищам (по большей части мимикой), где находятся тайники и который из них вкуснее – фрукты предпочтительнее. До сих пор непонятна пропорция врожденных и усваиваемых в процессе обучения сигналов. Самые простые собственные сигналы являются наследуемыми «заготовками», на основе которых понятийное поле постепенно расширяется, но в любом случае понимание чужих сигналов – по большей части результат обучения.

То, что животные способны к примитивному языковому общению, подтверждали опыты с дельфинами и морскими львами. Впечатляющие результаты получены с попугаями жако и их звездой Алексом, который смог выучить названия восьмидесяти предметов, категории «цвет», «форма», «материал». Мог правильно ответить на вопросы вроде «Какого цвета шестиугольная деревяшка?» Алекс правильно определял общие и отличительные признаки у разных предметов, а для одинаковых предметов на вопрос: «Что отличается?» – отвечал: «Ничего». Алекс мог оформлять сознательные просьбы, не связанные с наградой, например просил не оставлять его в темной комнате и добавлял: «Не уходи… Прости».

Все подобные успехи наводят на озадачивающие размышления о том, что люди, в отличие от животных, до сих пор не смогли выучить ни одного животного «языка». Нам сложно это сделать из-за ограниченности физических возможностей, и мы можем только догадываться о сложности этих средств общения.

Тогда, может быть, культура?

И биологи, и антропологи согласны, что культура в широком смысле слова – это сочетание признаков, отличающих одну группу от другой. Культурный признак – это поведенческая особенность, которая либо возникла в пределах группы, либо была заимствована, а затем уже распространилась в группе. Большинство исследователей также сходятся на том, что концепция культуры применима как к животным, так и к людям[17].

Эдвард Уилсон

Еще один кандидат на «принципиальное человеческое отличие» – культура, совокупность знаний и навыков, не врожденных, но приобретенных, которые различны у изолированных групп животных одного вида.

Такие навыки есть у птиц, стайных хищников, дельфинов…

Два наиболее известных примера – английские синицы и японские макаки (рис. 2). Традиционно английские молочники развозили молоко в бутылках, закрытых крышечками из фольги. Хозяева выставляли пустые бутылки, а развозчики меняли их на полные. Английские синицы в начале ХХ века научились проклевывать крышки молочных бутылок, чтобы добраться до сливок. В биологическом смысле английские синицы ничем не отличались от французских или бельгийских, но у английских было преимущество – они могли открывать крышки. Когда цельное молоко заменили гомогенизированным, синичья традиция угасла.

Макаки острова Кашима умеют мыть бататы перед едой, больше такой традиции нет нигде.

Рис. 2

Совсем свежий пример – чернополосые капуцины. Эти южноамериканские обезьяны освоили сложную технику раскалывания кешью, которой около трех тысяч лет. Она включает в себя наковальню и молоток, а раскопки показывают, что техника постепенно менялась и совершенствовалась.

Культура состоит из множества традиций. Одна традиция – это еще не культура, но первый вклад.

Вернемся к уже упомянутой Уошо. Оказалось, что обезьяны способны передавать полученные языковые знания – Уошо обучила молодого шимпанзе пятидесяти знакам языка жестов без всякой помощи со стороны людей. Получается, что если бы вокруг нее образовалась группа, то у этой стаи лексикон обогатился бы элементами языка жестов – они оказались бы «иностранцами» для остальных шимпанзе.