Биография вечного дня - [89]
Дверь опять открывается, и слышен резкий голос:
— Николай! Есть тут Николай?
В коридоре гораздо светлей, и воздух не такой тяжелый и гадкий.
— К Кузману! — кивает ему человек, чье лицо до такой степени обветрено, что кажется кирпичным.
— Без конвоя?
— Без. — И добавляет после короткого раздумья: — За что это тебя упекли в тюрягу?
— Промашка получилась, — бормочет Николай, чувствуя, как у него стучат зубы.
Человек берет винтовку на плечо и озабоченно чешет затылок.
— Смотрите, детвора, этот буйный вихрь может так вас разметать, что окажетесь среди мусора!
По широким лестницам между этажами по-прежнему стремительно течет поток людей — у всех оружие, все возбуждены, то и дело слышатся приветствия. Бог ты мой, жизнь не останавливается ни на минуту, она не может остановиться — что бы с тобой ни случилось, какая бы участь тебя ни постигла! Как горько, когда осознаешь эту банальную закономерность, когда ты вновь ее устанавливаешь, год спустя, десять лет спустя! Перед тем как войти в штаб, он прислушивается к шуму за дверью.
— Алло, алло! — надрывается какая-то женщина. — Свяжите меня с Образцовой фермой!
— Успеете еще их конфисковать, — твердит другой, стуча чем-то твердым по столу.
Срывающийся голос возражает:
— Если отложить на потом, ничего не сохранится, тогда ищи ветра в поле. А ведь это исторические вехи!
Николай нажимает на ручку двери и с ходу отмечает: хоть на столе Кузмана горит лампа, но его самого нет. Никто на Николая не обращает внимания, только женщина, держащая в руке телефонную трубку, окидывает его рассеянным взглядом. Возле нее стоят люди — среди них человек в форме лесничего — и говорят о каком-то магазине, владелец которого бесследно исчез неделю назад.
— Для этого существует уголовный отдел! — говорит женщина.
Однако лесничий снисходительно отвечает ей:
— Так ведь и уголовный отдел распущен.
А вот и Кузман в накинутом на плечи пиджаке, левое плечо забинтовано, сквозь белую повязку кое-где проступают алые пятна крови. Встретившись с ним взглядом, Николай вытягивается и, сам того не желая, расплывается в улыбке (как это скверно, как это скверно!).
— Оставьте нас вдвоем! — тихо требует Кузман.
Все покидают комнату, проходя мимо Николая с полным безразличием, словно перед ними пень.
— Садись, — велит ему Кузман.
Николай присаживается на стул и спрашивает, не скрывая своего любопытства:
— Кто это тебя так разделал?
— Твои дружки!
— Какие дружки?
— Подонки! Те, которых ты пытаешься выгораживать.
— Я с подонками дружбу не вожу!
Кузман склоняется к нему.
— Зачем ты это сделал?
— Чтобы ее потом не оплевывали!
— А кем она тебе приходится?
— Никем.
— Абсолютно никем?
— Абсолютно!
Кузман усмехается и, размахнувшись, неожиданно дает ему пощечину. Потом, может быть сам удивленный своим поступком, переводит дыхание и принимается ругать Николая на все лады, не выбирая слов:
— Болван этакий! Чертов растяпа! Да знаешь ли, как о тебе судачат, какие пошли кривотолки? Тоже мне филантроп выискался, покровитель шлюх!
Николай молчит, испытывая непонятное чувство — его унижают, честят, как непутевого подростка, оскорбляют самым бесцеремонным образом, а ему весело, на душе легко! Нет, Кузман его не предал, Кузман рассеял все подозрения и верит ему — как верил до сих пор, как верил всегда! Что ж, пусть себе ругает, пусть бьет!
— Почему молчишь? Отвечай! — наконец приходит в себя Кузман, вытирая уголки губ.
— Что мне отвечать?
— Уж не влюбился ли ты в нее?
— Влюбился. По крайней мере до сих пор мне казалось, что я в нее влюблен…
— А теперь?
— Теперь, после всего этого… Смешно, ребячество какое-то.
— Ты что, не знал, что она профессионалка?
— Нет.
— Ты бывал у нее?
Николай краснеет.
— Никогда!
Кузман пристально смотрит на него со скептической усмешкой.
— Платоническая любовь, что ли? Несчастный девственник, товарищи готовы были тебя повесить вверх ногами!
Стук в дверь. Не дожидаясь приглашения, в комнату входит высокий стройный мужчина с седой, совсем белой головой, очень красивый, изысканно одетый.
— Кто здесь Кузман? — спрашивает он вежливо, и его зубы сверкают в улыбке.
«Истинный денди! — восхищается Николай. — Такие не часто встречаются даже в здешнем «высшем обществе».
— Это я, — отвечает Кузман.
— У меня к вам вопрос.
— Какой?
— Это верно, что вам удалось обнаружить полицейские архивы?
— Верно. А что?
— И теперь вы их запрятали как следует?
— Запрятали, будь они неладны! А вы кто?
Красавец мужчина почтительно кланяется.
— Раз так, я сдаюсь! Добровольно, без принуждения!.. — Он извлекает из-под пиджака пистолет и кладет его на стол, затем выкладывает несколько обойм с патронами. — Имею честь представиться: Лало Иванов, агент Общественной безопасности.
Кузман с Николаем оторопело переглядываются.
— Сдаюсь, — повторяет посетитель. — Добровольно, без принуждения. Раз архивы в ваших руках, мне ничего не грозит. Я у них служил около трех лет, но никогда — повторяю, никогда — не принимал никакого участия в изуверствах по отношению к нелегальным! Я не сделал по ним ни единого выстрела!.. Я давно понял, какой оборот принимают события, и всячески остерегался.
Кузман задумывается, затем обращается к Николаю:
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.