Билл, Герой Галактики, на планете Бутылочных мозгов - [4]

Они все посмотрели на Билла, ожидая, чтобы он сказал что-нибудь. Билл попытался принять интеллигентный вид, хотя уже весьма смутно ощущал происходящее.

— А вы не пытались высадить на планету разведывательный корабль? Таким образом вы могли бы разузнать что к чему.

Майор скрыл своё отвращение за фальшивой улыбкой.

— Много раз, дорогой мой десантник, — ответил он. Как ты должен очень хорошо себе представлять, они никогда не возвращались, никогда не давали о себе знать.

— Это плохо, — пьяно пролепетал Билл. Затем им овладели кровожадные амбиции. — Почему бы просто не отойти и не послать ядерные торпеды? Взорвать их! Уничтожить их!

— Мы и сами об этом думали, — сказал майор. — Но это против правил войны, как брешут левые коммунистические газетёнки, и нашим слюнтяям-депутатам в преддверии выборов это не понравится. Им нужна полная официальность. Объявление войны и вся тому подобная чепуха. После того, как их не выберут, мы вернёмся и сделаем всё, что только захотим, но в настоящий момент наши руки связаны. Наши ракеты в хранилищах. Мы топим свою печаль в выпивке.

— Хорошо... — Билл немного подумал. — А почему бы не объявить им войну?

Офицеры с одобрением закивали головами.

— У тебя верные инстинкты, десантник. Но не раньше выборов. Затем мы сможем разбомбить их к чёртовой матери. Но до тех пор нам необходимо сохранять некую иллюзию законности. Проблема в том, что мы не можем найти на Тсурисе никого, с кем можно разговаривать. На самом деле мы даже не уверены, что там вообще кто-то есть.

— Отсюда очевиден ответ, — сказал полковник. — Уверен, ты и сам об этом думал. Если мы сможем высадить разведывательный корабль на поверхность планеты, с кем-либо на борту, несущим послание от Адмирала, как минимум мы сможем вызвать тсурианцев на разговор. Затем мы выставим требования, которые они отвергнут. И мы получим шанс сослаться на «непоправимое оскорбление, смываемое только кровью», как на причину войны.

— Если, конечно, тсурианцы не успеют достаточно быстро извиниться, чтобы предотвратить вторжение, — сказал полковник.

— В современной войне все решает скорость, — заметил майор. — Что ты думаешь об этом, Билл?

— По мне — хороший план, — ответил Билл. — А теперь, если вы направите меня в Медицинский сектор...

— Сейчас не время для этого, десантник, — сказал майор. — Мы хотим поздравить тебя, а затем рассказать, как управлять разведывательным кораблём.

— Минутку, — сказал Билл. — Что вы собираетесь со мной сделать?

— Дорогой мой десантник, — ответил майор, — пройдя через эту дверь, вы добровольно согласились на то, чтобы отправиться на Тсурис на разведывательном корабле.

— Но я не знал! Компьютер сказал мне прийти сюда!

— Всё верно. Компьютер выбрал тебя добровольцем.

— Он мог это сделать?

Майор почесал затылок.

— Не знаю. Почему бы тебе не спросить его?

Он зловеще рассмеялся, когда Билл, шатаясь, попытался встать на ноги и почувствовал, как вокруг его лодыжек защёлкнулись автоматические кандалы.

* * *

Лизоблюд выглядел ужасно. На протяжении множества последних дней все сослуживцы избивали его, потому что он был слишком дружелюбен и внимателен к другим, а это не было свойственно десантникам. Первый урок, который получал настоящий десантник, это то, что вся жизнь — сплошная цепь Борьбы-с-Приятелями. Военные психиатры поставили ему диагноз синдрома прикосновения Шмида, зеркальной противоположности прикосновения Мида, когда всё, к чему ты прикасаешься, превращается в золото. Но один из коллег психиатров, майор-доктор Шмелленфусс, был не согласен. Он говорил, что Лизоблюд — классический случай рассеянного психоза, отягощённого тенденцией к самоуничтожению. А всё, что знал Лизоблюд — что все самое худшее жизнь готовит для него. А всё, что он хотел — это всего лишь делать людей счастливыми.

К примеру возьмём то, что происходит сейчас. Конечно, он выглядел не очень хорошо. Ну а кто бы хорошо выглядел, если бы был прижат к горячему котлу в прачечной, где Билл, занеся в воздухе огромный кулак, угрожал разорвать его на части?

— Билл, подожди! — завопил Лизоблюд, когда глаза Билла сузились, а сам он приготовился просунуть голову Лизоблюда сквозь полудюймовую мягкую сталь, из которой был сделан котёл. — Я сделал это для тебя!

Билл заколебался, кулак завис для смертельного удара.

— Как ты это объяснишь?

— Потому что твоё добровольное участие в этой миссии принесёт тебе медаль, большую премию, годовое снабжение таблетками от венерических болезней и, что самое важное, немедленную почётную отставку!

— Отставку?

— Да, Билл! Ты вернёшься домой!

На Билла нахлынула волна ностальгии, когда он вспомнил свой домашний мир, Фигеринадон, и то, как сильно он хотел увидеть его.

— Ты уверен? — спросил он.

— Конечно же я уверен. Просто подойди к офицеру-вербовщику, когда вернёшься. Он все сделает для тебя.

— Здорово, — сказал Билл. — Единственная проблема — это то, что это самоубийственная миссия, и маловероятно, что я вернусь с неё. А если я не вернусь — никакой отставки, не так ли?

— Ты вернёшься, — ответил Лизоблюд. — Я гарантирую это.

— И каким же образом?

— Потому что после того, как я записал в добровольцы тебя, я и сам записался в добровольцы. Так что я позабочусь о тебе, Билл.