Билет на Марс - [29]

По-видимому, вертолет здесь был не редкостью. Его появление не вызвало на кордоне особого интереса. Пятилетняя девочка с куклой-голышкой на руках мельком взглянула на машину и побежала дальше по своим неотложным делам. В раскрытом окне появилась старуха, зевнула и скрылась…

Как только Петр Петрович и мальчики сошли на землю, летчик поднял лесенку и захлопнул дверь. Трава под машиной полегла, рубашки на мальчиках с одного боку пристали к телу, с другого затрепетали, как флаги на ветру. Вертолет улетел.

По крутой каменистой тропинке поднялись к домам. Здесь гора немного отступала, образуя небольшую террасу, на которой и расположился кордон.

Для огородов уже не оставалось места, и они были распаханы на склоне горы.

Через калитку, окованную железом, вошли на просторный двор. На крыльце самого большого дома сидела женщина и деревянной толкушкой мяла в чугуне вареный картофель.

— Здравствуйте! Товарищ Брагин здесь живет? — спросил Петр Петрович.

Женщина, не прерывая работы, крикнула в раскрытую дверь:

— Андрей! Тебя кличут!

Послышались шаги, и на крыльцо вышел широкоплечий мужчина в старой солдатской гимнастерке, у которой вместо позолоченных металлических пуговиц были пришиты коричневые, одежные. Увидев посетителей, он торопливо стряхнул с квадратной густой бороды хлебные крошки, вопросительно посмотрел на Петра Петровича.

— Простите, нам нужен Виктор Васильевич.

— Это мой отец. Он в сарае, в Уньчу собирается.

— В Уньчу? — переспросил Петр Петрович.

— Да. У него есть какие-то старые документы по геологоразведочным работам…

Гешка видел, как обрадовался Петр Петрович. А сам он непроизвольно сдернул кепку. Юлька, словно по команде, вытянулся, с восторгом глядя на мужчину в гимнастерке.

Тревоги окончились: отчет сохранился.

Мужчина прошел к сараю и негромко позвал отца.

Гешка представлял себе Брагина дряхлым. Но старик оказался крепким. Волосы его были густые, черные, с проседью. В странном, наискось, разрезе глаз, широких скулах, изогнутом подбородке было что-то знакомое. Гешка сразу вспомнил Нюру. Он даже оглянулся, разыскивая ее.

Виктор Васильевич был готов к походу. Он обулся в легкие сапоги без каблуков — бахилы. За плечами приладил пестерь — короб из бересты, похожий на ранец.

Виктор Васильевич сперва оглядел мальчишек, а потом, подав руку Петру Петровичу, сказал:

— Из Уньчи прибыли? Угадал? А я к вам собрался.

Он движением плеча сбросил лямки и опустил на землю пестерь. Ласково провел ладонью по крышке.

— Нюся мне все рассказала. Знаю я про поиски ваши. Рад помочь… Очень рад. Вот здесь, в пестере, все, что удалось сохранить мне… Отчеты, планы горных работ, зарисовки. Пройдемте в дом, там поговорим.

Добрую половину дома занимала просторная кухня-столовая с русской печью посредине. Стены в доме неоштукатуренные, бревенчатые. В простенках развешаны фотографии в рамочках, украшенных тетеревиными крыльями, раскрытыми веером. На полу, возле большого зеленого сундука, лежала медвежья шкура.

В раскрытые двери видна спальня. Над кроватью висело сразу три ружья. То, что оружие в этом доме являлось не украшением, а предметом обихода, чувствовалось во всем: на комоде, рядом с зеркалом, стояли две жестяные банки с порохом, рядом золотилась грудка палочек — латунных патронов; на окне чернели стеклянные банки из-под консервов, наполненные дробью.

В соседней комнатушке стояла узкая кровать под белым покрывалом; на столике аккуратно сложены учебники, тоненькие тетрадки.

Женщина быстро приготовила завтрак. Ребята, сняв тяжелые ботинки, сидели за столом босиком. Перед ними дымилась горка горячего, в мундире картофеля, лежала разваренная рыба, белело в кринке молоко.

Завтрак был нарушен неистовым лаем Грома. Казалось, еще минута, и собака задохнется от ярости. Ребята, а за ними и женщина выскочили из дома.

Посреди просторного зеленого двора, распахнув крылья, кругами, словно танцуя, ходил голенастый журавль. В центре круга, припадая на передние лапы-коротышки, бесновался Гром. Как только собака кидалась на птицу, журавль смешно отскакивал в сторону.

— Ах ты, охальник! Не трожь птицу! — закричала хозяйка и, схватив голик, побежала к собаке. Гром, скуля, кинулся под ноги ребят.

— Чей это журавль? — спросил Юлька.

— Да нашей атаманши, Нюрки. Прошлым летом она подобрала его на болоте хворого и выходила. Умная птица… А ты, страшилище чужеродное, не трожь его!

Двор оказался заселенным еще двумя интересными жителями. Не успели ребята дойти до крыльца, как из-под него выскочили облезлые рыжие лисята. Смешно тявкая, они гонялись друг за дружкой, словно играли в пятнашки.

— Настоящие? — воскликнул удивленный Юлька. Он оговорился, хотел спросить: «Из лесу?»

Женщина улыбнулась:

— Конечно, не поддельные… Тож Нюркина забота.

Опять Нюра! Любопытство ребят к этой девочке все возрастало.

Мальчиков позвали в дом. Петр Петрович и Виктор Васильевич рассматривали сохраненный старым штейгером материал. Они перелистывали пожелтевшие, склеившиеся листы, журналы с колонками цифр, рассматривали чертежи, отпечатанные на синьке.

— Хорошо, хорошо… Это очень ценно! — восклицал Петр Петрович.

Закончив беглый осмотр отчета, Петр Петрович сказал ребятам: